****
Илья сам не понял, как в задумчивости его занесло вглубь половецкой степи. Спохватился только, когда увидел каменную бабу на возвышении. У бабы были усы, борода и огромные, ниже пупа, груди. В руках баба держала чашу. Илье мельком вспомнился латинский монах, брат Амадео: не такую ли чашу искал он? Нет, конечно, монах был христианин, хоть и латинского обряда, а эти бабы… Илья знал, что, когда кипчаки воздвигали их, в подножие клали убитых животных, а зачастую и младенцев. Русичи каменных баб обходили третьей дорогой, если случалось ехать степью.
У подножия изваяния кто-то сидел. Илья пригляделся: половец, но не воин, а служитель их богов, шам-ан. Следовало подъехать и извиниться за нечаянное вторжение: в степи сейчас тихо, набегов давно нет, незачем попусту злить соседей, даже таких, как половцы.
Когда Илья подъехал, половец встал и низко поклонился. На приветствие Ильи, вежливое: «Здравствуй, мудрец», — ответил необычно. Илья ожидал услышать: «И над тобой пусть будет Высокое Синее Небо» — так отвечали половецкие шам-аны, если не были настроены враждебно. Этот — не был, но Неба не помянул, сказал: «Великая давно ждет тебя, Избранный!»
Наверное, шам-ан ждал кого-то здесь, в условленном месте у подножия бабы, и ошибся, принял Илью за того, кого ждал.
— Нет, я ждал именно тебя, Избранный, — сказал половец, и Илья удивился: неужели он говорил вслух? — Или нет у тебя особой силы? Или ты не был избран тем, у кого она была до тебя?
Илья никогда не думал о себе как об избранном. Да, ему дана была огромная сила, но дана так, как ополченцам дают оружие, а срочному гонцу — самого быстрого коня. Для дела. Он должен был защищать Русь — и старался, используя все, что было дано. Во всем остальном он был самым обыкновенным человеком.
— Пока — да, ты самый обыкновенный человек, — сказал половец, — но все будет иначе, ведь ты — Избран. Идем со мною. Коня оставь, не бойся: с ним ничего не случится.
Сказанное звучало странно, но Илья понял, что его куда-то приглашают, причем без враждебности. Стоило попытаться: замириться хотя бы на время хотя бы с одним из многочисленных воинственных кланов было бы очень полезно, и уж во всяком случае, не стоило торопиться обижать отказом. А шам-ан, судя по количеству и разнообразию побрякушек, которые на нем были навешаны, и причудливой, сложной татуировке на лице, был не из последних.
Илья слез с коня, и Сивка заметался; он прижимал уши, жалобно ржал, всхрипывал, косил глазом, всячески показывая страх и беспокойство. Пока Илья успокаивал коня, шам-ан что-то делал у подножия каменной бабы.