— О, Алекс, какое ужасное бремя.
— Это ужасное бремя я возложил на него. На маленького мальчика. Но я был так зол, Габи. Я обвинял брата в смерти матери и отца. Из‑за него они поссорились.
— Не кори себя, — сказала она, и в груди у нее все сжалось. — Ты был ребенком и не мог вести себя иначе.
Он покачал головой и опустил ее:
— Не таким уж и ребенком.
Когда Алекс рассказывал о своей семейной драме, Габриэлла забыла о его реальном возрасте; сейчас ей казалось, что перед ней маленький мальчик, нуждающийся в защите. Ей казалось, что она может видеть его таким, каким он был тогда. Храбрым и отчаянным. Отстаивающим честь своей семьи.
— Не стоит требовать от себя слишком многого, — сказала она тихо.
— Нейт имел право на эти деньги. Имел право прийти на похороны отца. Чтобы быть признанным. Я его лишил этого. Пока мы не стали нуждаться в нем. Когда моему деду понадобилась пересадка костного мозга, мне пришлось рассказать о Нейте. Он был единственной надеждой Джованни. Понимаешь? Я… Я не могу простить себя за это, Габи. Я не могу. Все мои поступки показывают, что, как бы я ни пытался измениться, я — сын своего отца. Человек, который использует других. Человек, который недолго думая заставляет других пройти сквозь ад для того, чтобы сохранить свой комфорт.
— Это неправда, Алекс.
Он сжал руку в кулак.
— Нет, это так. Есть причина, по которой я говорю тебе это.
— Почему же?
— Потому что я хочу, чтобы ты поняла. Мне нужно, чтобы ты осознавала, что я не святой, что мне не хватает сдержанности и я часто иду на поводу у своих инстинктов. Гены моего отца слишком сильны, и ничего нельзя исправить.
— Жизнь человека определяют не только гены, тебе не кажется?
— Разве?
— Ты сам сказал, что дед заботился о тебе. Твой отец — его сын.
— Моя мать тоже была полна пороков. Именно поэтому у нас… у нас ничего бы не получилось, Габриэлла.
Сердце Габриэллы громко стучало, и у нее закружилась голова. Алекс считал себя порочным и испорченным из‑за поведения своих родителей. И именно поэтому ему так сложно с женщинами… так сложно с ней.
— Но как насчет того, чего хочу я?
— Ты не знаешь, чего хочешь.
Она моргнула:
— Конечно знаю. Я взрослая женщина, Алессандро. Ты не знаешь ничего о моих истинных желаниях.
Он встал с кресла и опустился перед ней на колени. Поднял руку и дотронулся большим пальцем до ее нижней губы. Она закрыла глаза, все ее внимание сосредоточилось на его медленном чувственном прикосновении.
— Габриэлла, у меня больше опыта, чем у тебя. Поверь мне, не стоит связываться со мной.
— Ты ошибаешься, — сказала она, покачав головой.