Джованни стоял, он был слаб и с трудом мог передвигаться. И все же он уверенной походкой направился к женщине, которую любил всю жизнь.
— У меня такое чувство, что мы избавились бы от необходимости поисков картины, если бы первым делом привезли твою бабушку сюда, — сказал Дарио.
Джованни и Лючия несколько мгновений смотрели друг на друга с опаской, а затем Лючия протянула руку и дотронулась до пальцев Джованни, нежно их пожимая.
— Бартоло, — позвала она, и голос ее наполнился слезами.
— Как долго я ждал этого момента.
К всеобщему удивлению, Лючия рассмеялась:
— Я бы сказала, более пятидесяти лет.
— Я очень надеюсь, что в течение прошедших пятидесяти лет в твоей жизни все же была любовь, — сказал Джованни.
Лючия кивнула:
— Была. Как и у тебя. — Она посмотрела на всех внуков Джованни, находившихся в комнате. — И я вижу здесь много плодов твоей любви.
— Да. Но я никогда не забывал о тебе, ни на секунду.
— Я думаю, у нас есть что обсудить, Бартоло, — произнесла Лючия. — Не так ли?
— Да. Я думаю, что мы это сделаем.
Он нежно взял ее за руку, и они оба медленно вышли из комнаты. Братья и сестры посмотрели друг на друга, и на этот раз никто не нашелся что сказать. Они вдруг осознали, что все находятся в одной комнате. Включая Нейта. Их всех объединила воля деда.
Если бы Алекс был сентиментальным человеком, он бы сказал, что их всех свела любовь.
Габриэлла произнесла бы это. Скорее всего, наедине с ним.
Странно было сознавать, что он может предугадать ее слова. Раньше он не замечал за собой дара предвидения. Никогда не мог сказать, какие чувства испытывает человек рядом с ним. Кроме нее. Он мог угадать ее мысли, эмоции и мнение так же легко, как свои собственные.
— Алекс, — сказала Габриэлла, — мы можем поговорить?
Это не совсем то, чего он ожидал, но она хотела поговорить, потому что ей необходимо было обсудить отношения ее бабушки и его деда. Вот что он выяснил. По какой‑то причине он черпал утешение в своей способности распознавать и предвидеть настрой Габриэллы. Все это не будет иметь значения, когда она вернется на Асеену. Совсем. Хотя они будут поддерживать связь. Обмениваться нежными текстами со смайликами, как положено современным несчастным влюбленным.
— Конечно, — сказал Алекс, положив руку ей на спину и выводя из комнаты, игнорируя вопросительные взгляды своих родственников.
— В сад? — спросила она.
— Не в галерею?
— Я люблю сады. И галереи. И библиотеки. Я люблю много всего.
Он рассмеялся.
Она склонила голову улыбаясь. Выражение ее лица было ехидным, но что‑то серьезное скрывалось в ее темных глазах, он это предчувствовал.