— Ты даже не отвернулся! — Возмутилась она.
— Откуда я мог знать, что так случится — парировал я. — После того, как я попросила тебя не смотреть, ты все равно…
— Слушай, я не намерен с тобой спорить из-за такой ерунды, отвяжись от меня! — грубо прервал я ее, меня возмутил этот детский "наезд" и стало неудобно перед самим собой спорить с ней на равных по такому глупому поводу. Где бы она сейчас сверкала своими трусами, если бы я ее не вытащил? Ее глаза широко распахнулись, "сейчас заплачет" — понял я — и почувствовал себя мерзавцем; она отвернулась от меня и отошла к фальшборту. А я побрел по кораблю, ребята готовились к отплытию. "Надо собраться, — вяло подумал я — как раз сейчас будет решаться вся моя дальнейшая жизнь, вот только желания ловчить и приспосабливаться нет никакого, и в этом, я всегда буду проигрывать местным". Я притулился к ограждению ближе к носу, заработал двигатель, нос корабля стал отдаляться от места где я провел большую часть свой новой жизни. Вяло текли мысли, прикидывал, как бы попроще узнать свой адрес не прибегая к помощи властей; зря я с Машей так, она могла бы мне помочь, очень сообразительная девочка. Рядом кто-то закашлялся, я повернул голову, в метре от меня Томас Патинсон раскуривал свою трубку.
— Зачем девочку обидел, — недовольно спросил Томас — славная девочка.
— И в мыслях не было, я просто прекратил глупый, бессмысленный спор.
— Она обиделась.
— Может, это и к лучшему.
— Наверное я старею, может объяснишь мне старому, что может быть "лучшего" в ссоре с хорошей девочкой?
— Я с ней не в ссоре, кто я такой чтобы с ней ссориться? Совершенно очевидно, что девочка из хорошей, достойной семьи, а я даже не знаю, кто я такой.
— Ты назвался Гордоном, — голос его стал строгим — ты солгал?
— Вряд ли, скорее всего я и есть Гордон.
— Может ты прекратишь говорить загадками? — сказал он с заметным раздражением.
— А может вы от меня просто отстанете?! — я тоже начал злиться, я что, обязан перед каждым душу раскрывать?
— Он потерял память, — сказала Маша — он помнит только сегодняшний день.
— Маша, — нарочито строгим голосом сказал я — тебя разве не учили, что подслушивать не хорошо?
Очевидно, Маша не поверила в мою строгость, я даже не понял, как она оказалась у меня под рукой.
— Прости меня Майки, — сказала она, заглядывая мне в глаза — я совсем забыла, что у тебя был очень трудный день, и что ты еще не нашел свой дом, я тоже забыла.
— Зато я знаю где его дом — сказал Томас — и отца твоего знаю; так что нам есть о чем поговорить, пройдемте-ка со мной, молодые люди.