– Мне бы так хотелось, – уклончиво пояснила она. – Полностью покидать проект я не собираюсь. Думаю, уложусь в один день, если с лодками не будет проблем. Сейчас уеду, вечером вернусь.
– Было бы быстрее, если бы вы не тратили времени на поиск клиники!
– Не хочу вас обидеть, честно, но… Воспринимайте это как мой маленький каприз.
– Дело ваше, – поджала губы Анджелин. – Хотите усложнить себе жизнь – не буду вам мешать.
То, что она обижена, было очевидно, но дальше демонстраций дело не пошло. Анджелин все равно вызвала лодку, и меньше чем за час до острова добралось невпечатляющее суденышко с тарахтящим на весь залив мотором.
Ланфен ожидала лодку на пристани уже собранная. Она обернулась, чтобы посмотреть, осталась ли рядом с ней Анджелин, но нет, та поспешила вернуться к себе, когда убедилась, что все идет по плану.
Зато Давиде находился неподалеку. Гиганта не могли скрыть даже пышные заросли; тени, падающие на его вечно лоснящееся от пота лицо, делали его почти непохожим на человека. Он ничего не делал, просто смотрел на нее, но уже от этого становилось жутко.
Он был достаточно мощным и сильным, чтобы напасть на нее. Это мог быть он в палатке… У него не было никаких причин, но зачем тогда он пялится на нее сейчас?
Она почувствовала себя спокойней, лишь когда лодка начала увозить ее от Либертины. Ей вообще не хотелось возвращаться на остров после такого, но бросить участников она не могла.
Она вдруг вспомнила его – того, о ком думать не полагалось. Потому что все те нормы морали, по которым она жила годами, требовали проклинать его и держаться подальше от самих воспоминаний о нем. Проклинать она не могла, а вот не вспоминать научилась. Потому что, возвращаясь в прошлое, она лишь больнее себе делала. Знала, что не имеет права быть счастливой рядом с ним – но только с ним и получалось.
Сейчас эти воспоминания были как убежище. Она хотела бы, чтобы он был рядом. Настолько, что ей было плевать, что он – Гробовщик, серийный убийца, что его ищет полиция и бог знает кто еще… Сейчас важна была только та сила, которую Ланфен чувствовала в нем. Если бы он был рядом, никто не посмел бы на нее напасть! Он бы не позволил…
А может, она преувеличивает, что в ее возрасте и при ее профессии непозволительно. Если бы он действительно любил, то мог бы неделями и месяцами оставаться на расстоянии? Мог бы жить спокойно, зная, что она, возможно, в опасности? Ланфен не понимала ни себя, ни его. Но если не философствовать, а помнить только его силу, то становилось легче.
Лодочник привез ее в порт, принял деньги и ни о чем не спрашивал. Итальянский Ланфен знала слабо, свободно говорила только на английском. Да и не похоже, что местные рвались поболтать с теми, кто осмелился жить на острове.