— Навалом лежат, — пояснил второй.
— Можно посмотреть? — вдруг спросил Ваня, собрав для этого всю свою решительность.
— Смотрите, коли желательно.
Каляев пошел к ближайшему сараю и остановился у порога, потому что шагать было некуда. По обе стороны прохода трехъярусные нары, предназначенные для ночевки загулявших фабричных и отсидки беспаспортных бродяг до установления их личности, были забиты трупами. Они плотно лежали друг на друге, и в проход свешивались только ноги, в большинстве — босые, в пыли и засохшей крови. Мертвые лежали и в проходе, и тоже друг на друге, и Ваня попятился к выходу.
— Там все забито.
— В каждом участке так, — вздохнул городовой.
— Что же нам делать? — спросил Василий Иванович.
— Через час-другой гробы сюда доставят согласно заявкам, — пояснил старший. — Мы их тут… кхм… заполним, а потом отвезем на Ваганьково кладбище, как приказано. Там их в ряд выставят, тогда и опознать можно будет.
— При двух свидетелях, — подсказал второй.
— Желательно при двух свидетелях, — подтвердил старший. — Чтоб и в списки занести, и документ на похороны выдать по всей форме, как положено.
— Когда там процедура эта начнется?
— Аккурат к полудню мы должны управиться.
— Спасибо, служивые.
Они молча вышли с полицейского двора. Василий Иванович достал часы, щелкнул крышкой.
— Девять. Поехали в Пироговскую больницу. Надю навестим, с врачами, может, поговорить удастся.
Наденька проснулась около девяти: Варя поняла это по вздрагивающим ресницам. Но молчала, потому что молчала и сестра, по-прежнему не открывая глаз. «Не хочет со мной говорить? — с тревогой думала Варвара. — Или… или голос пропал?..» И, не выдержав неизвестности, тихо спросила:
— Наденька, ты меня слышишь? — Ресницы чуть дрогнули, Варя поняла, что сестра ее слышит, и очень обрадовалась. — Ты в больнице, Наденька, все позади. В Пироговке, в отдельной палате…
— Две тысячи, — вдруг еле слышно произнесла Надя. — Это просто для отчета. Это неинтересно, Феничка…
«Бред! — с ужасом решила Варвара. — У нее воспален мозг. Мозг… О Феничке тревожится, о Феничке!..»
— Наденька, родная моя…
Распахнулась дверь, и в палату друг за другом вошли врачи. Их было много, Чернышев явно решил устроить консилиум, и Варвара поспешно встала.
— Прошу вас выйти, — официально сказал Степан Петрович. — Необходимо посоветоваться с коллегами.
Варя вышла в коридор, где сидела горничная с корзиночкой на коленях.
— Как встали да забегали, забегали!.. — шепотом поведала она. — Кто в бинтах весь, кто йодом измазан… Может, перекусите, Варвара Ивановна?
— Потом. — Варя не могла сидеть и ходила по коридору взад и вперед. — Кажется, он психиатра на консилиум пригласил.