— Где наша одежда?
— Должно быть, уже почистили. Ступайте в биллиардную, там он. Щи сутошные подать?
— Щи — всегда хорошо.
Зализо велел все принести в биллиардную и спустился туда вместе с гостями.
— Доброе утро, — робко сказал Ваня, увидев хозяина.
— Водку пить будете? — хмуро спросил Хомяков вместо ответного приветствия.
— Я — да, он — нет, — сказал Василий Иванович, имея в виду Каляева. — У нас с Иваном тяжелый сегодня денек. Феничку пойдем искать по участкам.
— Феничку… — горько вздохнул Евстафий Селиверстович.
— Не надо бы ему, — буркнул Роман Трифонович.
— Надо, — упрямо обронил Каляев.
— Ну гляди, паренек…
Варя тихо сидела на стуле у изголовья сестры, не отрывая глаз от ее бледного, осунувшегося — кожа да кости — лица. «Увезу я ее, — думала она, напряженно прислушиваясь к тихому дыханию Наденьки. — Как только поправится, как только разрешат врачи, сразу увезу. В Швейцарию, в горы. Тишина, чистый воздух, люди за грошовыми подарками не давятся. Купим там домик…»
Бесшумно открылась дверь, и вошли двое. Старший врач отделения Степан Петрович Чернышев и второй, Варе неизвестный. Беззвучно приблизившись, долго слушали, как Наденька дышит. Потом Степан Петрович поманил Варвару, и все трое вышли в коридор.
— Спит, — с облегчением сказал Чернышев. — Слава тебе, Господи.
— Ночью не спала, — пояснил второй, помоложе. — Я раза четыре заходил: глаза закрыты, но, вижу, не спит. А к утру молодость свое все же взяла.
— Когда вы мне ее отдадите, Степан Петрович?
— Через недельку возобновим этот разговор, Варвара Ивановна. Очень важно по возможности восстановить ей сон, ну, и подлечить немного. Косточки у нее целы, но чудом истинным, так все в ней натружено и перемято.
— Дома мы создадим все условия…
— Нет, Варвара Ивановна, — сухо перебил Чернышев. — Здесь сама обстановка лечит, а дома она, не дай Бог, о горничной своей думать начнет, и я не знаю, куда это может завести ее психику. Ни в коем случае не будите ее, а когда сама проснется, попробуйте осторожно поговорить. Очень осторожно. Только не о Ходынке и не о горничной… Как ее звали?
— Феничка, — вздохнула Варя.
— Феничка… — почему-то эхом отозвался Чернышев и тоже вздохнул.
3
На заднем дворе Пресненской части ворота двух вместительных сараев были распахнуты настежь, а за деревянным столиком сидели двое степенных, уже в летах, городовых. И тотчас же дисциплинированно встали, как только Василий Иванович и Каляев приблизились к ним.
— Мы ищем девушку…
— Не отыщете вы у нас никого, господин хороший, — вздохнул выглядевший старшим. — Хоть и распахнули мы ворота всем ищущим, а найти кого нет никакой возможности.