Более того, конверт тщательно осматривался. Отворот не отклеивали, не разрезали, подписи с печатью тоже остались нетронутыми.
Но каким образом Элис смогла узнать вопрос Артура? Простое везение? Выстрел наугад? Исключено: слишком точным оказался ответ. Тогда как же?
Я вспоминал ночной кошмар Генри. Ровно в тот момент, когда погибла его мать, он проснулся, охваченный мистическим ужасом. А слова, произнесенные им в бреду? Я не мог объяснить их рационально. К тому же в последние две-три недели по деревне вновь поползли слухи о доме Дарнли. Кто-то видел свет в «роковой» комнате, иные со знанием дела рассказывали, как плохо спится Латимерам из-за странного топота.
К счастью, мою голову тогда занимали более важные мысли, сопряженные с первым годом обучения в Оксфорде, откуда я в итоге надеялся выйти со степенью бакалавра. Генри же провалил все, что только можно, и остался на второй год. Винить никого, кроме себя, он не мог: слишком уж редко посещал университет. Более того, и текущий учебный год грозил завершиться столь же печально. В последнее время удача совершенно отвернулась от Генри. После трагедии мой друг стал совершенно другим. Может, он запустил себя из-за смерти матери? Или страдал по Элизабет? Вряд ли. В любом случае, Генри будто отгородился ото всех. Споры с отцом стали почти обычным делом. Разум парня обуревало какое-то наваждение. Мы предполагали разные варианты, однако истины никто не добился.
Зная, что Генри доверяет мне, мои родители периодически расспрашивали о нем. Они часто высказывали дельные мысли, и я пытался передать их другу, но тот уклонялся от темы. Время от времени он напускал на себя беспечный вид, однако все мы понимали: это чистой воды лицемерие. Его настроение давно стало хмурым, а нервозность – заметной даже невооруженным глазом.
Я оторвался от размышлений и опустил взгляд на домашнее задание по французскому. Заботливая рука учителя не пожалела чернил и исчеркала красными отметинами почти весь мой текст. С некоторым раздражением я отбросил ручку, проклиная иностранную грамматику.
Часы показывали восемь. По субботней традиции, в бар уже следовало поспешить. Фред обиделся бы, если бы мы не пришли. По пути я решил заскочить за Генри.
Дойдя до особняка Уайтов, я услышал громкие голоса. Отец с сыном в очередной раз серьезно спорили. Я стоял, не решаясь сдвинуться с места, и не знал, как поступить, когда внезапно раздался скрип петель и на пороге показался Артур. Пылая от ярости, он с шумом захлопнул за собой дверь.
– Добрый вечер, мистер Уайт, – неуверенно поздоровался я.