Распустив магическое зрение, я осмотрел животное. Нити жизни яростно полыхали – однозначно опоили каким-то зельем.
– Что с ним? – спросил я хозяина, присев у ноги, на которую прихрамывал жеребец.
В трех местах, точечно, даже цвет сил был другой. В эти места особенно стягивались нити. Жеребец затих, ощущая потоки магии, струившиеся из моих ладоней. Я ощутил теплый нос жеребца, нюхающего мою шею. Неожиданно он слегка прикусил меня за плечо. Я понимаю, что ласково, но больно!
– Пока перегоняли, споткнулся. Слегка повредил ногу. Целитель сказал, через руки заживет, просто мне ехать надо. Поэтому дешево.
Купец врал. Врал профессионально, с интонацией.
– Он обманывает, – раздался шепот в ухо нашего юного провожатого. – Он местный.
– Знаю… – прошептал я в ответ. – Следишь за мной, что ли?
– Нет. Отец послал. Сказал, что согласен.
– Чего тогда шепчешь? Идите к выходу с рынка. Мы сейчас подойдем, – уже нормальной громкости голосом ответил я ему. – Давай я тебе буду задавать вопросы, – обратился я к продавцу, – а ты мне на них отвечай. Жеребец умрет?
– Нет, либалзон. Что вы? Нормальный жеребец…
Я остановил жестом красноречие мужика. Хорошо быть магом и уметь определять ложь. В первой фразе не соврал.
– К алтырю водил?
– Нет, дорого же. Да и времени нет. Завтра уезжать пора.
Врал. Значит, серьезно, раз даже алтырь не смог помочь.
– Сколько сам отдал за него?
– Десять. Никакого навара.
Врал. Значит, еще серьезнее.
– За пять возьму.
Надо было узнать реальную стоимость.
– Не могу, либалзон. Это же себе в убыток.
В этот раз ответил честно. Встав с корточек, я отошел к своим.
– Как думаете, стоит?
– С виду красив. А так… Продавец очень уж елейно поет, – высказался Зарук.
– Врать умет, согласен.
– Купец! – крикнул вдруг Лумм, подзывая того к себе. – Что с жеребцом?
– Я же сказал… – начал было мужик.
– Я тебя спрашиваю, – перебил Лумм, при этом поправив воротник рубахи, – что с жеребцом?
– Так я и говорю… – Купец вдруг замер, глядя на Лумма, и слегка побледнел. – Резница в ногу залезла.
– Что за резница? – заинтересовался я.
– Насекомое, – ответил Зарук. – Яйца в животных откладывает. Лошадей обычно после такого – на убой. Причем даже мясо не едят – может перейти. Людей лечат. У кого денег хватает. У кого нет – ждут, пока личинки сами выйдут. Бывает, если много личинок, так уродует, что потом рука или нога отсыхает.
– Сам вчера за девять на центральном купил… Не знал… – запричитал купец. – Алтыри говорят, что не знают, где сидит, не смогут вырезать. Говорят, если бы человек был, достали бы. Его спросить можно. А тут лошадь… К магам – дорого. Да и здесь, в Дувараке, лошадь лечить не будут. Только если в орден вести, там молодые маги могут помочь. Причем не очень дорого. Только как его вести – не дойдет ведь. Да и вылечат если… кому он потом резаный нужен будет?