Потом брал его за руку, и они вместе поднимались на чердак.
– Красивые куклы должны доказывать, что достойны своей красоты.
Виктор садился на скамейку и смотрел, как отец настраивает фотоаппарат и зажигает лампы. Он был перфекционистом, его отец. Потом бережно перебирал платья, которые держал в тайной комнате, приносил какое-то Виктору и объяснял, что тому делать. Но сначала сам гримировал его. Особенно любил губную помаду.
Иногда Аня пыталась противиться. Тогда отец впадал в ужасный гнев:
– Это твой брат тебя подучивает, да? Это он, мелкий, никчемный ублюдок!
Аня знала, что отец может отыграться на Викторе, – он уже показывал револьвер, который держал в ящике стола.
– Я накажу Виктора, как наказал его никчемную мать, – угрожал он.
И она уступала – всегда уступала.
– Хорошо, моя куколка: сегодня обойдемся без веревки.
Виктор думал, что, будь мама жива, все шло бы по-другому. На самом деле он мало что помнил о ней. Как чудесно пахло от ее рук, например. Какой теплой была ее грудь, когда она обнимала его, укладывала спать и напевала колыбельную. Больше ничего. Ведь они были вместе только первые пять лет его жизни. Но он знал, что мама была красивая. «Красивее всех», – все еще похвалялся ее муж, когда не гневался. Ведь теперь он уже не мог злиться на нее, кричать, осыпать бранью.
Он уже не мог вымещать на жене свою злобу, и Виктор знал, что теперь всю ненависть Анатолий Агапов перенес на него.
В Москве после смерти мамы отец просто исключил ее из их жизни. Выбросил все, что могло напомнить о ней. Косметику, которая делала ее красивой, платья из шкафа, предметы повседневного обихода, безделушки, которыми она все эти годы украшала дом.
И фотографии.
Все фотографии он сжег в печке. Остались только пустые рамки. Маленькие черные дыры, поглощавшие все, что находилось вокруг. Отец и сын пытались не обращать на них внимания, но это было трудно, и зачастую им это не удавалось. Бывало так, что, сидя за столом, они невольно устремляли взгляд на одно из таких пустых мест, каких немало имелось в комнате.
Виктору удавалось с этим жить, но для отца это превратилось в наваждение.
И однажды отец вошел в его комнатку, неся на плечиках девчачье платьице, желтое в красный цветочек. Без каких-либо объяснений заставил Виктора его надеть.
Виктор до сих пор помнил, что испытал тогда, стоя посреди комнаты, босиком на холодном полу. Анатолий Агапов рассматривал его с серьезным выражением лица. Платье было велико размера на два, и Виктор себя чувствовал смешным. Но отец не смеялся.
– Тебе нужно немного отрастить волосы, – заключил он, выйдя из своих раздумий.