Тропинка, которая вела нас по лесу, вдруг исчезла в густых зарослях подлеска. Солнце уже садилось за деревья, когда мы, наконец, выбрались из колючего кустарника и увидели бескрайние серые воды озера и чуть левее за молодым ельником дым от костра. Я ласково погладил рычащую волчицу. На ее лапе и груди кровоточили глубокие царапины, но похоже, Пальму они не беспокоили. Волчица тоже хотела отомстить чужакам. Как и я…
Сбросив на землю плащ и сумку с припасами, я втащил из ножен кинжал и топорик из-за пояса. Той развернул шкуру и достал свой макуатль, мужчины — Рыбы и Лоси надевали на луки тетиву, а горцы ожидали, опираясь на копья с кремневыми наконечниками. Лют щелкнул тетивой, проверяя натяжение и не сговариваясь, словно по сигналу, все мы пошли к ельнику.
Я не обращал внимания на соплеменников, но сам старался двигаться предельно осторожно, крадучись. Чем дальше мы заходили в ельник, тем тише становилось вокруг, как вдруг отчетливо стали слышны треск горящего костра и тихие голоса у него. Может, нам стоило договориться о каком-то знаке к началу атаки или о том, чтобы вначале понаблюдать за чужаками, но случилось, что их голоса и стали тем самым знаком, услышав который, Уро взревев, побежал вперед, а мы за ним.
Я видел перед собой спины соплеменников и подумал, что глупо бежать за ними. Резко принял вправо и направился к воде, на случай если кто из чужаков побежит к своим лодкам. А что лодки или лодка должны быть, где-то на берегу я не сомневался. И оказался прав.
Мутная вода озера торопилась куда-то, пенилась и приплескивалась о крутой бережок там, где водяные заросли по какой-то причине отступили и обвалившийся берег сформировал заливчик метров на десять врезавшийся в береговую линию. Длинная долбленка лежала на берегу вверх днищем. Едва я присел на влажное дерево, чтобы перевести дух, как увидел выбегающего из-за елей чужака. На нем была накидка из шкуры, а в руках — копье. Он появился так внезапно, что рассмотреть его толком я не сумел, но когда бросил в него топор, смог увидеть, будто что-то вмиг приблизило его худое лицо, глаза — бледно-зеленого цвета наполненные ужасом или отчаянием. Дикарь все же каким-то чудесным образом успел отбить летящий в него топорик древком, но поскользнувшись на мокрой траве, упал. Второго шанса выжить я ему не дал. Бронзовое заточенное лезвие моего кинжала легко вошло в шею, чуть вздрогнуло, передавая в кисть сопротивление шейных позвонков. Он пытался подняться и даже смог подтянуть под живот колени, но я ударил его массивной рукоятью кинжала в голову и бросился к топорику, упавшему куда-то в прибрежный тростник. В тот момент, почему-то меня очень сильно взволновала вероятность потерять столь ценную в этом мире вещь. Увы, одно из первых своих изделий я так и не смог найти. Мысль о судьбе Утаре мешала, да и вода была еще очень холодной. Смирившись с утратой, я побежал в направлении по-прежнему дымящего костра чужаков.