Как только вождь переоделся в шкуры, «белки» пошли. Иду замыкающим колонны. Шел так не долго. Толо решил идти последним. Ну, а вождь наш, как водиться, первым.
Шли, молча, сберегая дыхание для ходьбы. И только безразличный ко всему лес озвучивал наше движение вскрикиванием соек и сорок.
Когда я почувствовал тяжесть поклажи, лес становился все более сырым и темным. Сухой соснячок сменился дубовой рощицей, а вскоре и ольховник замигал еле шевелящимися на ветру густыми ржавыми листьями.
Солнце, наконец, пробило облачную муть и стало жарко. А вождь и не думал останавливаться. Мог бы ведь! Хотя бы для того, чтобы дать отдохнуть детям. Даже трусившая рядом Муська, вывалила из пасти язык и время от времени поглядывала на меня с укором.
Часто мы пересекали уютные поляны, поросшие высокой, не по-осеннему сочной зеленою травой. «Вот тут, тут отличное место для привала!» — звучала в голове мысль, а мы продолжали идти.
Просветы среди деревьев становились все ярче и вскоре мы вышли на лужок. По нему пробирались почти вслепую среди высокого ковыля и громадных кустов дербенника с уже поникшими длинными розовыми цветами пока вдруг не вышли к обрыву. Внизу поблескивала речушка, вся в тугих, масляных разводьях струй. По ней плыли седые узкие листья тальника. За рекой широко расстилались сизо-зеленые заросли ивняка.
Той остановился и мы за ним. Но спустя мгновение, отвернув от кручи, он возобновил движение, а я, споткнувшись, едва не толкнул Тиса, заметил на ее спине грязные дорожки пота, услышал прерывистое дыхание.
За лугом вновь начался сосняк. И мы опять стали. Я с трудом поборол желание привалиться спиной к сосенке. Увидел идущего ко мне Тоя и раскрасневшуюся мордашку Лило, крадущуюся за ним. Вождь навис надо мной, как скала и строго, с намеком спросил:
— Разве тебе духи еще не советовали остановиться?
«Они мне уже пару часов кричат об этом!» — хотел сказать ему, но вместо этого, приосанившись, ответил:
— Когда духи посоветуют, я скажу…
И снова «белки» колонной, едва переставляя ноги под грузом тюков и корзин, пошли звериными тропами и меж холмами, поросшими то высокими соснами, то величественными елями. Правда, недолго. Сам еле ноги переставлял. Едва увидел полянку, закричал:
— Стой!
Даже мне показалось, что отдыхаем долго. Успели, и перекусить, а кое-кто и вздремнуть. Муська дрыхла лежа на спине, смешно подергивая лапами. Я поднялся, чтобы спросить, а не пора ли нам идти? Как тут же встали с хвойной подстилки и соплеменники.
Той, не говоря, ни слова двинулся дальше, мы за ним. Я шел, критикуя себя за неосмотрительность.