Кажется, есть такая книжка — «Клипер „Орион“». Не помню точно… Зато прекрасно помню свой недавний сон про учебный корабль «Орiонъ» (он в был в десятки раз больше того «Ориона», который я когда-то водил наяву).
Сон этот — из тех, которые я вижу с детства, очень часто, и называю «Сны про Город». Такой Город снится мне по-разному, но всегда с ощущением загадочности, с обещанием тайн и приключений и в то же время — с добрым пониманием, что это моя родина. Он изменчив, фантастичен, притворяется то моей родной Тюменью, то Севастополем, Гаваной, Москвой, близким моему сердцу Вильнюсом или даже белорусским городом Молодечно, где жил мой старший брат. Но в любом случае я знаю, что это — Он. И среди фантастических улиц, площадей, крепостных развалин и запутанных лестниц узнаю знакомые с младенческих лет дома и переулки…
На сей раз Город был чем-то вроде Севастополя и гриновского Гель-Гью. Белый, с зеленью запущенных садов, с длинными колоннадами старинных зданий, с горбатыми мостиками над оврагами, в глубине которых журчали в зеленой полумгле невидимые ручьи. Они бежали к морю. Море было рядом. Оно синело за черепичными крышами и пирамидальными тополями, рокотало прибоем под желтыми слоистыми обрывами (и я все это видел сразу в многомерном пространстве сна).
Сплю и вижу себя, десятилетнего, в побеленной, довольной бедной комнатке, где живу вдвоем с мамой. Догадываюсь в глубине души, что это уже какая-то вторая жизнь, но такое ощущение ничуть не омрачает радости приморского лета, детства и ожидания необычных событий.
События не заставляют себя ждать. Сам собой включается старенький телевизор, и узколицый строгий капитан с гладкой седой прической рассказывает зрителям, что завтра его учебный фрегат с курсантами отправляется в Средиземное море, а потом вокруг Африки и в Австралию.
Камера показывает округлую черно-белую корму трехмачтового корабля. На корме надпись: «Орiонъ». Именно так, хотя время-то явно наше, конец двадцатого века.
Пронзительная догадка, что вот он, редкий счастливый шанс, срывает меня со стула.
Мамин голос вслед:
— Ох, Славка, ты опять что-то придумал!
Но я уже на улице. И не один, с друзьями— приятелями из своего детства: Толькой Петровым, Вовкой Покрасовым, Амиром Рашидовым, Семкой Левитиным, Володькой Никитиным. И ничуть не удивляет меня, что они сейчас такие же пацаны, как и я, хотя ого-го сколько лет прошло с нашей тюменской школьной поры. Впрочем, это и они, и не совсем они. Загорелые до бронзового блеска мальчишки в одинаковых белых матросках — дети сказочного приморского Города. Друзья из моих многих снов…