Платоша помер через год. И я лил над ним горькие слезы. Вдвойне горькие от того, что я помнил свое безрассудство и терзался: кот погиб от затянувшейся простуды. Бабушка утешала меня: Платоша, мол, скончался просто от возраста. «Он же был старше тебя на пять лет. Для котов это очень преклонные годы». — «Неправда! Коты и до двадцати лет живут…» — «Ну, Алик, это уж кому сколько судьбой отпущено. И для котов, и для людей…»
Я сейчас вспомнил, и вдруг у меня защипало в глазах. Никто этого не заметил. А бабушка повторила:
— Да, в семилетнем возрасте. Больше Алик не давал повода.
— Сейчас, по-вашему, не повод?
— Это уж вам решать, Максим Аркадьевич. — Бабушка знала, что отец никогда меня пальцем не тронет (и я знал). Но все же она добавила: — По-моему, поздно уже воспитывать таким образом.
Отец отозвался ворчливо:
— А на мой взгляд, еще вполне можно…
Я напомнил:
— Ты же сам говорил: маленьких и слабых бьют только трусы!
— Одно дело драка, другое — педагогика. Даже Клавдия Борисовна намекала, что это полезно.
— Я сразу заметил, что она маленько того… — Я крутнул пальцем у заросшего виска.
— Александр! — взвинтилась мама. — Ты дождешься, что папа и правда тебе всыплет!
— До него и дотрагиваться-то страшно, до такого… обугленного, — пробурчал отец. — Я же говорю, как по минному полю ходил… — Он, видимо, считал, что воспитательную беседу пора кончать.
— На поле оборвало бы ноги. Или вообще всего на куски… Па-а, а если не ноги, а руки оборвет, а ты скрипач, что тогда делать?
Отец мотнул головой, поймал слетевшие очки. У мамы опять сделались круглые глаза.
— Саша, да что с тобой!
— Что за дикие фантазии? — сказал отец.
— Не фантазии, а так… вопрос… Да ты не бойся, жениться мне, наверно, не придется.
— Это почему? — еще больше испугалась мама.
— Не успею. Восемнадцать стукнет, и марш-марш в казарму. А там деды. Я ведь терпеть не буду, хотя и трус. Значит, все закончится быстро. А может, окажусь в горящей точке. А оттуда — цинковая упаковка или бумажка: пропал без вести… Вас что больше устраивает? С бумажкой проще, меньше возни…
— Александр! — ахнула мама. Словно защищаясь.
А отец приподнялся с табурета.
— Ты что это сопли распустил? Срам… Может, надеешься откосить от армейской службы?
— Не буду я косить. На это, между прочим, тоже смелость нужна: могут ведь посадить. А со мной все будет просто…
Я смотрел за окно, почти прямо на низкое солнце. От этого слезились глаза. Мама наконец решительно сообщила:
— Президент обещал, что скоро не будет никаких военных призывов, а будет профессиональная армия.