В тот же вечер мы прибыли в Турин. На верхней ступени лестницы своего дворца меня встретила свекровь, госпожа вдовствующая графиня ди Верруа.
Я не очень люблю рисовать портреты, они редко передают подлинные черты человека, ведь люди совершают поступки и только тогда раскрываются перед нами. Вы увидите, как поведет себя г-жа ди Верруа, и сами сможете о ней судить.
Если говорить о ее внешнем облике, то следует сказать, что графиня была красивая важная дама пятидесяти лет; она поздно вышла замуж, и так и сохранила чопорность и раздраженность старой девы. Царственная посадка головы, хищные глаза, привыкшие повелевать, медленные, но величественные жесты — в ней было все, что необходимо для того, чтобы управлять другими и подавлять их — особенно детей.
Она холодно, как подобает настоящей свекрови, обняла меня. Мой муж взял ее руку, но не поцеловал, а скорее поднес к своим губам, и мне показалось, что он дрожит.
А я подумала: за кого он боится — за меня или за себя?
Позднее я убедилась, что за нас двоих.
Аббату был адресован дружеский поклон, на который тот ответил с надменным видом. Я сразу поняла, что они не любят друг друга.
Но, как я убедилась в дальнейшем, они дорожат своими отношениями.
Эта женщина и этот мужчина обменялись взглядами, значение которых открылось мне позднее. Аббат, казалось, говорил: "Вот соперница, которую я привез, и вы будете нуждаться во мне как никогда". Госпожа ди Верруа принимала его поддержку с горькой досадой, но все же принимала.
— Добро пожаловать, сударыня, — сказала мне свекровь, — хотя вы и заставили себя ждать.
— Дороги оказались плохи и не помогли нам в нашей спешке, — попытался оправдаться мой муж.
— Это не имеет значения; вы были в пути на четыре дня дольше обычного; могли бы приехать и пораньше: ее королевское высочество напомнило мне об этом еще вчера вечером.
— Заигравшись на тропинках, можно и забыться, — сказал аббат.
— Кто это играл? — вспыхнув, спросила г-жа ди Верруа.
— Я, сударыня, — быстро ответил граф.
— Они, — добавил великодушный аббат.
— О! Так вот с каким нетерпением ты рвался к матери! Я запомню это.
Граф ди Верруа опустил голову, не решаясь возразить. А я была удивлена и озадачена больше, чем он, ибо происходящее было совсем ново для меня: как бы строги и непреклонны ни были мои отец и мать, они никогда не стали бы разговаривать так ни с одной из дочерей.
Громадный темный дворец с вымощенным плитами полом и мраморными ступенями сковал мое сердце льдом; стемнело, дымящиеся факелы освещали ближайшее пространство, но широкие галереи оставались в тени и выглядели в самом деле ужасающе. Госпожа ди Верруа шла рядом и разглядывала меня как купленный товар или парадную лошадь, на которой придется выезжать на следующий день. Она первой вошла в огромный зал, где собралось двадцать или тридцать более или менее близких родственников семьи ди Верруа, и всем им я должна была сделать реверанс.