Я был у двери, когда запах снова обрушился на меня. Прикрыв руками нос и рот, чтобы хоть как-то защититься от зловония, я перешагнул порог.
Внутри дома было темно. Я остановился у двери, давая глазам привыкнуть к темноте и борясь с приступами рвоты. Колени у меня подгибались; запах как будто лишил меня всех и всяческих сил. Но я держался. Мне надо было узнать, почему в доме так омерзительно воняет.
Я догадывался почему, но хотел увериться в своем предположении; и потом, бедняга, который лежит где-то в темной комнате, вправе рассчитывать на сострадание соплеменника даже в подобных условиях.
Я начал различать очертания предметов. Рядом с грубым очагом из местного камня стоял самодельный хромоногий стол с двумя кастрюлями и сковородой с длинной ручкой. Посреди комнаты валялся перевернутый стул. В углу виднелась куча тряпья; на стене висела одежда.
Еще в комнате была кровать. И на кровати кто-то лежал.
Я заставил себя приблизиться к кровати. Два глаза уставились на меня из черной, расползшейся массы. Но что-то было не так; я заметил нечто ужаснее омерзительного зловония, нечто отвратительнее черной разбухшей плоти.
На подушке покоились две головы. Не одна, а две!
Я принудил себя нагнуться над постелью и удостовериться в увиденном — в том, что обе головы принадлежат одному существу и сидят на одной шее.
Отшатнувшись, я согнулся пополам, и меня вырвало.
Я побрел было к двери, но краем глаза углядел хромоногий стол с кухонной утварью. Пытаясь схватить кастрюли и сковородку, я налетел на стол и перевернул его. Сжимая в одной руке сковородку, а в другой — кастрюли, я вывалился на улицу.
Колени мои подломились, и я плюхнулся на землю. Лицо мое было словно заляпано грязью. Я провел по нему рукой, но ощущение не исчезло. Меня будто всего облили грязью с ног до головы.
— Где ты раздобыл кастрюли? — спросила Синтия.
Что за идиотский вопрос! Интересно, где я мог их раздобыть?!
— Есть где их вымыть? — сказал я. — Колодец или что-нибудь в этом роде.
— В саду протекает ручей. Быть может, найдется и родник.
Я остался сидеть. Тронув рукой подбородок, я стер с него рвоту и вытер руку о траву.
— Флетч!
— Да?
— Там мертвец?
— Мертвец, — подтвердил я. — И умер он давным-давно.
— Что мы будем делать?
— В смысле?
— Ну, надо, наверное, похоронить его…
Я покачал головой.
— Не здесь и не сейчас. И вообще, с какой стати? Он от нас этого не ждет.
— Что с ним случилось? Ты не смог определить?
— Нет, — ответил я коротко.
Она смотрела, как я неуверенно поднимаюсь на ноги.
— Пошли мыть кастрюли, — сказал я. — И сам заодно умоюсь. Потом нарвем в саду овощей…