Альтсин вздохнул, поскольку это было слишком очевидным.
– Нож в животе у них уже случился. А они… – Он поколебался.
– Да. Оказались хорошей парой. У них было много детей. Из того, что помню, любовь тоже не прошла мимо них. История их встречи стала первым сказанием, связывавшим твоих… его и моих детей в один народ. По их примеру поступили и другие. Появилась определенная проблема, связанная с неровным числом полов, а потому через некоторое время брак двух женщин с одним мужчиной перестал быть чем-то необычным. Потом все выровнялось.
Хлопнули внешние двери.
– Аонэль возвращается. Хочу, чтобы она показала тебе кое-что большее, то, что ты наверняка не знаешь о своем госте.
– Что?
– Увидишь. Иначе ты никогда не поймешь, отчего сеехийцы, хоть они и потомки Реагвира, убивают любого его жреца, который осмеливается шагнуть за стены Каманы.
Это были последние слова, которые Альтсин услышал от Оума. А теперь, два дня спустя, после тяжелого похода по взгорьям, заросшим густым буреломом, он стоял перед каменной стеной и сжимал кулаки. До сих пор мог уговаривать себя, что часть воспоминаний, которые он унаследовал от авендери бога войны, ложна, что видел он какие-то миражи, бред погруженного в слабоумие разума, что не было убийств, резни, хождения по колени в крови или беспрестанных жалоб невиновных, что стихали под лаской мясницкого ножа. По сути, Альтсин хотел верить, что это скорее фрагменты кошмаров, что навещают бога, а не отражение реальных событий. Но теперь?
Вор стоял в месте, где некогда располагался лагерь, в котором женщин содержали как племенных животных, используемых, пока они могли давать миру детей, и смотрел на ведьму, могущую оказаться прямым потомком одной из них.
Слово «прости» так давило ему на язык, что пришлось с силой сомкнуть челюсти – так, что боль в сломанном зубе вернула его к действительности. Это не он должен просить прощения. Не тут и не теперь.
Аонэль смотрела на него спокойно, а ее старое лицо со спрятавшимися между морщинками молодыми глазами не выражало никаких чувств. Она ждала.
Альтсин вздохнул и сел под стенкой, опираясь спиной в холодный камень. Голова его кружилась, в ней галопом неслись сотни вопросов. По кругу.
– Не хочешь ли поговорить теперь? – предложил он.
Во время дороги она отметала любую попытку беседы, даже о погоде. Альтсин знал, что их сопровождают и другие ведьмы, слышал их, но не думал, что именно их присутствие было причиной ее молчания.
– Нет. Но я должна: Оум приказал ответить мне на любой твой вопрос совершенно искренне и настолько хорошо, насколько я сумею, – сказала она спокойно. – Спрашивай.