Он резко нагнулся, положил обе руки на оскаленную морду демона, не обращая внимания на острые клыки, что-то заговорил негромко.
– Он напуган. И ему очень больно. Он почти ничего не знал, только боль и страх. Его подменили, а когда он стал не нужен – зарыли здесь, насторожив ловушку… – быстро говорил лекарь, и от пальцев его начинал литься золотистый свет.
Демон задёргался, захрипел, из пасти повалила зеленоватая пена.
– Осторожнее! – Фредегар вцепился в рукав врачевателя, указывая на побежавшие от могилы чёрные извивы трещин, но тот ничего не замечал. Льющийся с его ладоней свет словно смывал грязь и налёт демонической плоти, пластами отваливалась чешуя, когти, хвост весь целиком упал наземь, зашипел, словно змея, попытался уползти, но Роб, не мешкая, пригвоздил его к земле ещё одной стрелой.
Несколько мгновений – и на руках Фиделиса лежало туго спелёнутое саваном, но совершенно человеческое тельце.
Половинчики в изумлении воззрились на лекаря.
А тот, ничего не видя вокруг, вдруг нагнулся к неподвижному личику и тихонько дунул на посиневшие замершие губы.
Тихо-тихо стало над кладбищем, и даже подмастерья, не отрываясь, глядели на творящееся перед ними чудо.
– Кха-кха, кха-а-а… – вдруг раздалось тоненькое и слабое из серых обмоток.
У Роба широко раскрылись глаза, у Фредегара, напротив, сузились.
– Кха-ха-а-а, – плакал ребёнок, как и положено плакать голодному младенцу.
– Не может быть, – выдавил из себя Броди.
Фроки лишь остолбенело пялился на происходящее.
Фиделис осторожно поднялся.
– Его надо отнести матери, он есть хочет.
Половинчики всё-таки не зря были подмастерьями Познавшего Тьму. От шока и неожиданности они оправились быстро. Нет, они знали, что можно, при особых условиях и очень редко, вырвать отмеченную судьбой душу из Серых Пределов, из царства мёртвых. В конце концов, разве не проделал такое Аэтерос с Хагеном, таном Хединсея, и с Сигрлинн, великой волшебницей? Но то всё-таки были и впрямь случаи из ряда вон – Сигрлинн вообще не была смертной, хединсейский тан… наверное, тоже, если Зерно его Судьбы было извлечено из общего Шара.
Здесь же лекарь Фиделис, очень необычный лекарь, да, но отнюдь не бог, вот так запросто оживил уже два дня как мёртвого и похороненного ребёнка. Вдохнул жизнь обратно в него, очистил от скверны, играючи стряхнул с него демоническую плоть!..
– Кто ты, господин?.. – вырвалось у Броди.
Последняя буква «н» у него получилась почти неслышимой.
– Наверное, прежде всего – лекарь, – обернулся тот. – Но не спрашивай, «кто ты», ибо этого не знаю я и сам.