— В общем, да, — ответил Майкл. — Об этом я позаботился. Ей было легко угодить.
— Поразительно, — протянул Эркюль Пуаро. — Ей было, как мне сказали, за шестьдесят. Минимум шестьдесят пять. Разве возможно угодить человеку в таком возрасте?
— Я убедил ее, что сделал все именно так, как она хотела.
— А на самом деле?
— Вы это серьезно спрашиваете?
— Да нет, — ответил Пуаро. — По правде говоря, нет.
— Чтобы добиться успеха, — сказал Майкл Гарфилд, — нужно заниматься любимым делом и удовлетворять потребность в творчестве, коли таковая имеется. Но приходится быть в какой-то мере и торгашом. Нужно уметь преподносить свой товар, иначе всю жизнь придется угождать чужим вкусам, которые никоим образом не совпадают с вашими. Собственно говоря, я реализовал собственный замысел и продал — а лучше сказать, всучил — его своей заказчице, внушив ей, что именно об этом она и мечтала. Этому не так уж и трудно научиться. Не намного труднее, чем продать ребенку бурые яйца вместо белых. Просто нужно убедить его, что бурые — лучше. Что они, скажем так, нормальнее. Надо учитывать специфику деревенского восприятия. «Курицам больше нравятся бурые, а им лучше знать. Так что берите, не ошибетесь». А если будете мямлить, что яйца они яйца и есть, независимо от размера и цвета, вы попросту ничего не продадите.
— Странный вы человек, — задумчиво сказал Пуаро. — Дерзкий.
— Возможно.
— Вы создали изумительный ландшафт. Ваша фантазия расцвела на обломках и глыбах, оставшихся после вторжения тех, кто способен думать только о выгоде. Теперь тут царят гармония и совершенство. Вам удалось то, что удается не многим… воплотить в жизнь свою мечту… Примите дань восхищения от старика, посвятившего свою жизнь профессии куда менее творческой.
— Если не ошибаюсь, она вас сюда и привела?
— Так вы знаете, кто я? — немного кокетливо спросил Пуаро.
Пуаро обожал, когда его узнавали. К сожалению, теперь это случалось все реже и реже.
— Вы идете по кровавому следу… Здесь это знает каждый. Городок маленький, новости разносятся мгновенно. А заманила вас сюда другая знаменитость.
— Вы имеете в виду миссис Оливер?
— Ариадну Оливер. Ее, популярного автора. Все так и рвутся получить у нее интервью и спросить какую-нибудь глупость. Что она думает по поводу студенческих беспорядков, как ей, собственно, социализм, какой, по ее мнению, должна быть одежда для девочек и участвует ли она в сексуальной революции. В общем, полная чушь.
— Да-да, — согласился Пуаро, — чудовищная бестактность. Тем более что, как я заметил, они практически ничего не знают о миссис Оливер. Вот разве только, что она очень любит яблоки. Впрочем, оно и понятно, поскольку это единственное, что она уже лет двадцать рассказывает газетчикам. Только, боюсь, яблоки она теперь разлюбила.