— Ну хорошо. Признаться, оно у меня действительно сложилось. Только это не значит, что я выложу его вам.
— Вот что я сейчас сделаю, мадемуазель. Я напишу на листочке четыре слова. И спрошу вас, согласны ли вы с тем, что я написал.
Мисс Эмлин встала со стула и направилась в другой конец комнаты к своему столу, чтобы взять листок бумаги.
— Вы меня заинтриговали, — сказала она, протягивая ему листок. — Четыре слова.
Пуаро достал из кармана ручку, быстро что-то написал и, сложив листок, отдал его мисс Эмлин. Та нетерпеливо его развернула и прочла.
— Ну что? — спросил Пуаро.
— Насчет первых двух — да, согласна. С остальными сложнее. У меня нет никаких улик, и, если честно, мне это просто не приходило в голову.
— Стало быть, в отношении первых двух у вас есть определенные улики?
— Полагаю, что да.
— Вода, — сказал Пуаро задумчиво. — Вы все поняли, как только услышали про воду. И я все понял, когда услышал. Вы уверены, и я уверен. А теперь утопили мальчика, — продолжал он, — на этот раз в ручье. Вам уже сообщили?
— Да. Кто-то позвонил сюда и сказал. Альберт, брат Джойс. Но его-то за что?
— Он хотел денег, — ответил Пуаро. — И он их получал. Но при первой же возможности его утопили в ручье.
Его голос был по-прежнему ровным, но в нем послышались жесткие нотки, обычно ему не свойственные.
— Человека, который мне это рассказал, — продолжал он, — обуревало сострадание. Настолько, что он едва сдерживал слезы. Признаться, я куда менее сентиментален. Он действительно был еще очень мал, этот мальчик, но его смерть не случайна. Как очень многое в нашей жизни, она была следствием его собственных поступков. Он жаждал денег и начал свою игру. Несмотря на свой нежный возраст, он прекрасно понимал, чем рискует. Он просто хотел много денег. Ему было только десять лет, но причины поступков в этом возрасте, в сущности, те же, что и в тридцать, и в пятьдесят, и в девяносто, а соответственно — и следствия. Знаете, о чем я прежде всего думаю в подобных случаях?
— Как я поняла, — ответила мисс Эмлин, — для вас превыше всего истина, а не сострадание.
— Леопольду мое сострадание уже не поможет, — сказал Пуаро. — Ему теперь уже ничто не поможет. Даже истина… если, конечно, мы ее докажем, — а я считаю, что в данном случае мы с вами единомышленники. Но, возможно, эта истина спасет жизнь еще одному ребенку. Но нужно спешить. Сейчас я еду в Лондон, где кое с кем увижусь. Мы обсудим, как лучше к этому подступиться. Главное, убедить их в том, что я прав.
— Вероятно, это будет непросто, — сказала мисс Эмлин.
— Не думаю. Возможно, и придется немного поломать копья, но, скорее всего, я сумею им доказать, что мои выводы — единственно верные. Они прекрасно разбираются в психологии преступников. И еще одна просьба. Мне нужно ваше мнение. На этот раз действительно только мнение. Что вы можете сказать о Николасе Рэнсоме и Десмонде Холланде? На них можно было бы положиться?