Наконец открыл двери на лестницу и снова остановился на пороге. В квартире стояла пугающая, мёртвая тишина. Арсений решился. Он сделал шаг к часам, методично перекрестил их и нажал кнопку сбоку на корпусе. Крышка щёлкнула и распахнулась, а через мгновение вдруг раздались аккорды жуткой чумной песенки.
Jeder Tag war ein Fest,
Und was jetzt? Pest, die Pest!
Nur ein groß' Leichenfest,
Das ist der Rest.
Augustin, Augustin,
Leg' nur ins Grab dich hin!
Oh, du lieber Augustin,
Alles ist hin!
Не закрыв крышку часов, напрочь забыв об Одинцовой, Арсений Вениаминович нервно рванулся к выходу, захлопнул дверь, дважды провернул ключ в замке и побежал вниз по лестнице, перескакивая через две ступени.
Истопник был внизу, Корвин-Коссаковский всунул ему в руки ключи, пробормотал что-то неразборчивое и выскочил из парадного. Приходить в себя стал уже в экипаже, отдышался, утёр платком пот с висков, смирил дыхание. Теперь ему стало стыдно за своё малодушие. Он пытался успокоить себя тем, что ничто не страшно только дураку, но по-прежнему испытывал в душе отвращение к себе. Трусливое ничтожество, чего он перепугался? От мерзостного ощущения собственной трусости захотелось напиться.
Однако добравшись домой, уединился в спальне и снова задумался. Чем можно было объяснить карты на столе? Тем, что бывший квартирант, пока не истёк срок аренды, пускал в квартиру друзей. Но если они играли в гостиной, почему не убрали фишки, не сложили колоды, а главное-то - почему не забрали деньги? Насколько успел заметить Корвин-Коссаковский, там было две-три тысячи. Но это, как он помнил, все-таки не столько испугало, сколько удивило и чуть насторожило его. Испугался же он, когда увидел часы на комоде. Его поразило именно то, что они появились невесть откуда в пустой квартире. Он, войдя, не запер дверь, но полагать, чтобы кто-то за его спиной, пока сам он был в гостиной, открыл дверь, положил на бюро часы - баснословной цены! - и исчез, не удивившись открытой двери и никого не окликнув? Нелепица.
Значит, часы лежали на комоде, когда он вошёл.
Вот тут и начиналась чертовщина. Часов там не было. Арсений твёрдо помнил и готов был подтвердить под присягой, что на комоде ничего не было. Не было, господа. Крышка комода была перед зеркалом, войдя, он осмотрелся, отметил дороговизну мебели, оглядел комод и вешалку. Не было там ничего, не мог он не заметить переливов камней и пламенеющий на хвосте скорпиона рубин, ведь после именно вспышкой бриллиантов в полумраке он и был испуган.
Тут Корвин-Коссаковский и вовсе помрачнел, встал с кровати и наполнил бокал коньяком.