— Продай, Хасовако, — сказала Тоня.
— Он беда грязный у меня, — сказал Хасовако.
Вид у болвана был действительно жалкий.
— Ничего, мы вымоем…
— Тогда он потеряет свою силу.
— Почему?
— Ненецкий бог с испокон веку не мылся. На то он и ненецкий бог.
— Ну, пусть грязным и остается, — согласилась Тоня и вытащила деньги. — Сколько?
Глаза Хасовако оживились. Ему не хотелось продешевить.
— Это самые сильные болваны во всех тундрах, — сказал он значительно, — мне они дорого обошлись.
— Ничего, говори цену.
Хасовако подумал: сколько запросить? Ведь он впервые продавал своих богов.
— Десять рублей, — сказал он равнодушно.
— Я могу и пятнадцать дать, — сказала Тоня.
— Ну, бери тогда двух, — сказал Хасовако, — а третий в придачу — в городе мало богов.
Он умилился своим великодушием. Снял своих болванов. Крепко перекрутил их ремешком и завернул в плешивую оленью шкуру.
— Не показывай только никому в тундре — они силу потеряют…
Топя улыбнулась и передала пастуху деньги. Хасовако спрятал их за пазуху и, продолжая чаепитие, осведомился:
— А много городу болванов надо?
— Много.
— И дорого платить будут?
— Всяко. Какой бог. За хорошего — пятнадцать рублей, думаю, за плохого — три рубля.
— Вот-вот. Ну…
Хасовако пожалел, что у него нет больше болванов; впрочем, он сможет приготовить их целую партию к следующему приезду Тони.
— Есть еще длинные на Кровяных горах.
— А как туда попасть? — спросила Тоня.
— Я сейчас поеду туда. Оленьи копыта и спирта повезу маленько. Вот спирта надо найти. Нет спирта.
— Я дам спирта. За всех пастухов я угощу богов спиртом. Возьмешь меня?
— Баб-то болваны не любят.
— Я же спирт повезу.
— Ну, со спиртом-то, думаю, ничего.
Он натянул малицу и вышел из чума. Вернулся он довольный.
— Собирайся. Сосед уже нарты запряг. Торопиться надо. Потом аргиш собирать надо, на новые места чумы везти.
Тоня быстро оделась и захватила с собой кожаный баул. Хасовако привязал чемодан к передку нарт. Упряжка вздрогнула от прикосновения хорея и, приминая мелкие ветви кустарника, вынесла нарты к озеру.
Долгое время они ехали молча. Полная луна источала оранжевый свет. Луна была огромна, и около нее от земли до зенита стояли два серебряных столба.
— Скучно тебе в тундре, девка? — сказал Хасовако.
— Нет. Мне некогда скучать. Работы много.
— Мне тоже не скучно. А когда мне скучно, я пою русские песни.
И Хасовако, покурив трубку, запел русские частушки про попов и веселых пьяниц.
Все выше и круче поднимались холмы. Нгер Нумгы — звезда ясовеев — сверкала ярко в синевато-черном небе ночи.
— Вот Кровяные сопки, — ткнул в пространство хореем старик, — через одну передышку доедем.