Женщины умолкали; застывшим, невидящим взглядом они прощались с западом.
Марина понимала их горе. Каждый двор, каждая хата цеплялись за них. Не отпускали. Жалобно скрипели ставни и плакали окна, прощаясь с руками, заботливо мывшими их. Присядешь на завалинку — не отпускает завалинка. Точно живая. Наливает тяжелой тоской руки и ноги — и не встанешь. Не отпускает горница, держит хлевушок для скота. Точно упрекает: «Уходишь…»
А за селом уже бьют зенитки и летают в черном небе самолеты, задыхающиеся от ярости своих моторов. Не наши самолеты. Немецкие.
— Нет, кары не придумаешь! Земли такой поганой не найдешь, чтоб приняла тебя, изверга!
И необычные, глубокие складки скорби появляются в уголках женских губ.
Чем утешишь этих женщин? Старики не нуждаются в утешении. Молчаливые и злые, они возле телег курят цигарки. Одну за другой. И думают. Их дума тяжела и медлительна. Но когда они решают, ничто не сможет помешать им в том, что они задумали.
— Хватит, бабы, — говорят они хмуро. — Чего уж тут!
Их горе немногословно и скупо.
И только с Мариной они беседуют о том, как томится мужицкая душа.
— Полынь, — говорят они. — Молоко бы у коров не испортилось.
И Марина понимает, что не в молоке дело.
— Все полынью да малинником порастет, — добавляют они. — Что ж ты молчишь, председатель?
— Нет, — говорит Марина, — нет! Полынь не успеет вырасти: мы вернемся.
Скрипят телеги на степных шляхах. От горящих сел, от осиротевших станиц ползут на восток длинные обозы.
«Нет, это не беженцы, — думает Марина. — Это отступление, и, кроме голой земли, ничего не получит враг».
И коровы, триста холмогорских коров, которых гонит на восток Марина, будут по-прежнему давать густое, как сливки, молоко. На высоких мажарах позади стада везут доярки и сепараторы, и маслобойки, и бидоны для молока.
И, оставив мужиков додумывать свои думы, Марина садится на орловца и догоняет стадо. Телята отбились и поползли по солончакам.
— Что же это вы, девушки? — сердится Марина на доярок.
— Они дюже прыткие, — оправдываются девчата. — И, леший знает, что это они так лезут в степу?!
Марина подгоняет телят. Стадо ползет по балке, туман покрывает его до голов. Звонко кричат мальчишки-пастухи. Они поют озорные песни, и девчата ругают их за это. Девчата недавно простились со своими парнями и все время думают о них. Печалятся.
У Марины тоже остался там, в тылу у немцев, ее Алеша.
Марина грустно улыбается. Когда окончится война и она вернется в свою Михайловку, Алеша посадит у дома яблони и вишни. И когда у них родится дочь, они обязательно назовут ее Наташей.