— Да ты мужик с умом, — сказал капитан, — с тобой не пропадешь.
Мишка замолчал и задумчиво посмотрел на капитана.
— А может, и вы мне работенку какую дадите? Я ведь все, что хочешь, могу сделать, если меня подучить. Когда у нас в деревне часть стояла, я даже на барабане играть обучался.
Капитан улыбнулся.
— Вон оно как! Ну что ж, барабан — это дело. Вот Остап Вернигора тоже когда-то барабанщиком был, а потом снайпером стал.
Капитан вытащил из чемодана банку сгущенного молока, баранки, кулек с конфетами и стал угощать Мишку.
— Пей! А потом поговорим.
Мишка допил последнюю кружку кофе, перевернул ее кверху донышком и погладил себя по животу.
— Вот это ладно, — сказал он, — теперь я хоть сто верст пройду.
— Сто не сто, а двадцать придется пройти, — улыбнулся капитан. — Ну, а теперь рассказывай.
Мишка обтер ладонью губы и начал рассказ, а капитан стал отмечать синим карандашом что-то на карте.
— В Осиповке, говоришь, батарея и госпиталь? Так, так. А в Воскресенском склад? А ты не помнишь, с чем он? Снаряды? Точно снаряды? Сам видел? Ну, так и запишем… — Капитан помедлил немного и закурил папиросу. — А ты, Мишка, храбрый?
— Храбрый, — сказал Мишка.
— А ночью?
— Ночью хуже, — сказал Мишка. — Да только я и ночью немцев не боялся: около самых ихних землянок мы с Варенькой шли.
— Так и запишем, — сказал капитан и вновь склонился над картой. — Расскажи мне теперь про свою деревню.
…До поздней ночи засиделся Мишка у капитана, а когда вернулся в блиндаж, то увидел на своей койке красноармейскую шинель, подрезанную с подола, сапоги и белье.
— По приказу начальства тебе, — сказал Остап. — А Варюську мы утречком в глубокий тыл эвакуируем: сам майор распоряжение отдал. Спи пока.
— Не хочется, — сказал Мишка.
— Что? Не уморился разве? — удивился Остап.
— Умориться-то уморился, — вздохнул Мишка, — да я все думаю, а вдруг немцы хату спалят, а вдруг мамку убьют…
Он помолчал, лег и натянул одеяло до подбородка. Остап тоже лег по соседству и готов был уже захрапеть, когда Мишка приподнял голову и сказал:
— А вы знаете, дяденька Остап, барабанщиком интересно быть, да только, я думаю, у меня не выйдет.
— Это почему же? — удивился Остап. — Ты же учился, говоришь?
— Учиться-то учился… Да ведь я на простом барабане учился. А ведь у вас гвардия. У вас, наверно, и барабан не такой.
— Нет, — зевая, ответил Остап, — барабан у нас обыкновенный. Вот погоди, война кончится, тогда мы снова оркестр из цейхгауза вытащим. А тебя в барабанщики зачислим. Я к тому времени буду гвардии лейтенантом, а ты гвардии барабанщиком. Идет?