Ваш Макс.
4.06.1954 г.»
Последние строки письма Григулевича глубоко тронули Короткова, и он показал его председателю КГБ генералу армии Ивану Александровичу Серову. Тот, с интересом прочитав письмо, спросил:
— Отчет он вам написал?
— Так точно, товарищ председатель. Он подготовил его на двухстах страницах. Да и работа была им проделана огромная. В третьем разделе отчета он хорошо проанализировал состояние советско-югославских отношений в период их кризисного противостояния. В ближайшие дни я доложу вам этот отчет в кратком изложении.
— И как же вы думаете дальше использовать его? — неожиданно задал вопрос Серов.
Коротков, знавший, что Серов всегда держал нос по ветру и во всем поддерживал при жизни Берии его линию, решил уйти от прямого ответа:
— Наверно, надо бы как-то поощрить его. Он же сделал для страны много полезного. Особенно в вопросах международных отношений и формирования советской внешней политики, как до войны, так и после ее окончания. По линии политической разведки мы считаем Григулевича феноменальным разведчиком-нелегалом последних лет. Он работал на разведывательном поле почти два десятилетия. И ни разу нигде не засветился! Руководители разведки, как вы знаете, часто менялись в те годы. И не каждый из них способен был примириться с тем, что некто Юзик — он же Фелипе — Артур — Мигель — Макс был умнее и талантливее некоторых из них…
— А нужно ли нам, Александр Михайлович, иметь такую яркую и неординарную личность? Согласись, что от таких вот талантливых и феноменальных людей бывают одни лишь неприятности… — Серов сделал паузу и уставился твердым, немигающим взглядом на Короткова. — А знаешь ли ты, что Берия намеревался в прошлом году отозвать его из Италии и готов был предать гласности уже подписанный им приказ об увольнении из органов? Причем, без пенсии и без оказания помощи в устройстве на гражданскую работу.
— Я надеюсь, Иван Александрович, что вы так не поступите с ним, — отозвался Коротков, который был с Серовым на короткой ноге (они вместе играли на теннисных кортах «Динамо») и потому осмелился сказать ему это.
Но председатель КГБ сделал вид, что ничего не слышал и продолжал гнуть свое:
— Лаврентий Павлович не мог ему простить того, что ваш нелегал после первого же неудачного покушения на Троцкого в Мексике сбежал на Кубу…
И опять Коротков не согласился с ним:
— Да не так это все было, Иван Александрович! Никуда Григулевич не сбегал. Тогда все делалось только по распоряжению Центра. И выводил его из Мексики и, кстати, по нашему указанию, никто иной, как генерал-майор Эйтингон… Он может подтвердить это…