Когда генерал Дроздов назвал настоящую фамилию Лаврецкого, то я сообщил ему, что в начале 1980 года мне посчастливилось встретиться в издательстве «Молодая гвардия» и познакомиться с писателем Иосифом Лаврецким, который приходил тогда, чтобы заключить договор на переиздание своей книги «Боливар» в серии «ЖЗЛ». Я был представлен ему как начинающий литератор, принесший заявку на издание своей первой повести «Сотвори себя». Григулевич выглядел тогда типичным латиноамериканцем: карие глаза, смуглая кожа и темные с блестящим отливом волосы; среднего роста, ладно скроен и коренаст. Стоило послушать его каких-нибудь пять минут, и я сразу понял, что встретил яркую личность и человека универсальных знаний. Особенно поражала его внутренняя свобода, смелость суждений и оригинальность мышления. Такие люди обычно надолго врезаются в память, они интересны и дороги не только для тех, кто сопричастен к их судьбе, но и для их знакомых. То, что писатель Лаврецкий раньше был разведчиком-нелегалом, я тогда не знал и не скоро бы узнал, если бы он сам не рассказал мне как сотруднику 2-го Главного управления КГБ СССР о своей работе за рубежом.
Естественно, я заинтересовался его необычной судьбой и сказал, что очень хотел бы написать документальную книгу о его работе за кордоном и о тех строгих, жестоких временах со всевозможными ограничениями идеологического характера, но он категорически отказался: «Только после моей смерти!» Я отнесся к его заявлению с полным пониманием: конспиративность людей такой суперсекретной профессии, как разведчик-нелегал, всегда была непременным условием их безопасной жизни и работы за границей. И вряд ли вообще найдется какая-либо еще профессия, которая бы обрекала человека на полную безвестность, как при жизни, так и после смерти. Полистав тогда принесенную мною рукопись книги «Сотвори себя», Григулевич сказал: «Хорошо, чтобы не уносить с собою в могилу тайны моей разведывательной работы и чтобы была у тебя фактурная заготовка для замышляемой книги, я готов на последующих встречах рассказать кое-что о моей зарубежной жизни. В ней, кстати, роковым образом отразилась трагедия всей советской разведки с несвойственными ей карательными функциями…»
С Григулевичем я встречался много раз, мы беседовали по несколько часов, и я все больше убеждался тогда, что передо мной великий разведчик и героическая во всех отношениях личность.
Имя Григулевича стало известным общественности лишь в конце XX века. Однако из-за отсутствия достоверной информации о нем тогда рождались всякого рода домыслы и слухи, появлялись «факты» как позитивного, так и негативного характера. В вышедшей в 1997 году книге «Энциклопедия военного искусства» (серия «Разведчики XX века») о Григулевиче говорилось: «Когда-нибудь мы все же узнаем всю правду об этом замечательном человеке, бескорыстно посвятившем себя Идее и впоследствии осознавшем, что не особенно был нужен взрастившей его Системе». Это далеко не так. Он был нужен той Системе.