— А зря. Я же еще не засветился окончательно. Не надо было делать этого. — Он недовольно посмотрел на неприступное, словно одеревенелое лицо Эйтингона и твердым голосом тихо спросил: — Может быть, вы все же дадите отбой засланной вами в Центр тревоги обо мне?
— В нашем ведомстве, Иосиф, торговаться не положено! — сказал, как отрубил Леонид Александрович. — Я обязан был оперативно проинформировать Центр о публикации в газете. Но решение об откомандировании тебя на Кубу было принято до моей информации о розыске «Фелипе». Я считаю, это правильное и своевременное решение. До отъезда на Кубу все встречи с агентурой и доверенными лицами прошу прекратить. Личная связь со мной тоже отменяется. Если будет что-то срочное, то можешь передать только через Луизу. Все мои указания, которые будут переданы тебе тоже через нее, подлежат беспрекословному выполнению. В ближайшие два-три дня мы с Луизой придумаем, где тебе лучше всего укрыться на время от тайной полиции Саласара.
…В последующие дни после встречи с Эйтингоном Иосиф перестал появляться в центре города. Днем он проводил время в близрасположенной библиотеке, изучал страны Латинской Америки и историю зарождения в них католицизма, а по вечерам облачался в купленную в Пуэбла-де-Сарагоса черную католическую мантию, приклеивал небольшую бородку с проседью, надевал парик, помещал за щеку маленькие овальные пластмассовые пластинки, которые до неузнаваемости меняли форму его лица, и отправлялся бродить по ночному Мехико вместе с Луизой.
Потом он стал отращивать бороду и усы — небритость очень шла ему. Таким Иосиф нравился Лауре еще больше. Когда она сообщила, что по указанию Тома он должен немедленно переехать в Мексико-Сити в так называемый дом умалишенных, Григулевич разозлился:
— Передай ему — пусть сам едет туда!
— Успокойся, Мануэль. Я тоже участвовала в обсуждении вопроса, где можно было бы понадежнее спрятать тебя. Остановились на этом медицинском учреждении. Вместе с Томом я убедила своего дядю, чтобы он дал тебе медицинское заключение и путевку в Мексико-Сити.
— А при чем тут твой дядя?
— Я же рассказывала, что он известный в Мексике человек, имеющий свои клиники и больницы. Он — профессор медицины и практикующий врач.
— Но я же не этот самый… — Иосиф покрутил указательным пальцем около виска. — Или Том считает, что я уже рехнулся умом и потому меня следует упрятать в дурдом?
Луиза, вспомнив разговор с Томом, ободряюще произнесла:
— Он сказал, что тебя надо во что бы то ни стало обезопасить. Говорил, что тут у тебя, — она тоже покрутила пальцем у виска, — не дурдом, а ума палата. Я, конечно, не знала, что такое «ума палата», но Том объяснил мне, и я согласилась с ним.