Пэрри и сам обратил внимание на этот феномен. Однажды Авдо спел при нем песнь другого певца, некоего Мумина. И не просто спел: он настаивал на том, что песнь – та же самая. Но версия Авдо была почти в три раза длиннее.
>9Конечно, сказители югославского эпоса, изученные Пэрри и Лордом, – это одно, а евангельские рассказы о жизни и учении Иисуса – другое. Прежде всего, Евангелия – не стихи для пения, а прозаические повествования и собрания речений. Более того, как отмечает сам Пэрри, изученная им эпическая традиция отличается от ситуации, «когда А рассказывает о случившемся B, а B передает это C, и т. д., со всеми естественными провалами памяти, преувеличениями и искажениями».>10 Между тем именно традиции последнего типа нас интересуют, когда мы занимаемся историями об Иисусе и речениями Иисуса. Я вовсе не хочу сказать, что эпическая поэзия Югославии – точный аналог евангелий. Речь о другом: если мы хотим понять, как устные культуры передают свои предания, мы не должны исходить из предпосылок, обусловленных контекстом письменных культур («наверняка они помнили вещи лучше, чем мы!») Но следует выяснить, что показало изучение устных преданий и как это может способствовать пониманию устных преданий раннего христианства.
Находки Пэрри и Лорда, в целом, подтвердились исследованиями других устных культур. Никто не потрудился на этой ниве больше, чем вышеупомянутый Джек Гуди, который в течение тридцати плодотворных лет был профессором социальной антропологии в Кембриджском университете. В своих публикациях Гуди подчеркивает: без письменного текста невозможно удостовериться, одинаковы ли (в нашем смысле) две версии одной и той же традиции. Когда нет письма (или магнитофонов, видеомагнитофонов и других способов электронной записи), невозможно толком сопоставить версии. Остается лишь послушать сначала одну версию, затем – другую, и попытаться понять, одинаковы ли они.
В своей известной книге «Приручение дикого ума» Гуди описывает антропологические исследования в северной Гане (Западная Африка). Там он изучал народ лодагаа. Это племенное общество было полностью устным до появления школ в современный период. По словам Гуди, у лодагаа был один большой миф – миф о Багре – который сохранился в двух формах: Белый Багре (связан с рядом ритуалов) и Черный Багре (более повествовательный по характеру – космологический миф о том, как появились люди и как они стали заниматься земледелием, охотой, ковкой металлов и изготовлением пива).
Сами лодагаа иногда отвечали, что существует лишь одна правильная версия мифа. Но ведь это не так! Более того, сама поэма поощряла включать элементы, воспринятые при других прочтениях. В результате, когда зачитывался миф, в него постоянно вносились новые элементы, другие же отрывки менялись или устранялись. Как резюмирует Гуди: «Перед нами процесс сочинения, который…порождает целый ряд – даже бесчисленный ряд – вариантов».