— Твоя комната, Ерофей. — Отвлекла меня от осмотра гостиной Аглая и распахнула высокие двойные двери, ведущие в одну из спален. — Постельное бельё в шкафу, дверь в ванную слева. Располагайся.
— Благодарю. — Кивнул я. Девушка фыркнула и, одарив меня сердитым взглядом, вышла в коридор.
Осмотревшись в комнате, понял, что Аглая отвела мне спальню своего покойного брата. Минималистичность обстановки намекает. Никаких рюшечек-завитушечек, всё просто, лаконично и... безлико. Должно быть, после смерти родственника, девушка убрала или выбросила большую часть его личных вещей.
Развешивать вещи в шкафу и раскладывать мыльно-рыльные принадлежности по полкам в ванной комнате, я не стал. Лишь избавился от бирок на одежде и вновь убрал её в сумку, а вот несессер с гигиеническими принадлежностями пришлось оставить в ванной комнате. Уберу с утра, когда буду съезжать отсюда.
Приняв душ и смыв с себя, наконец, грязь и пот, вместе с запахами камеры, я переоделся в недавно купленные обновки, после чего, недолго думая, свернул свою старую одежду комом и запихнул её в пакет. Позже выкину.
Завалившись на заправленную кровать, взял с тумбочки свой новый зерком и задумчиво принялся крутить его в руках. Попробовать, что ли, связаться с Бийскими? Или набрать Граца?
К сожалению, ни тётка Ружана, ни дед Богдан ответить на мой звонок не смогли или не пожелали. Да и хольмградский профессор звонок просто сбросил. Что ж, тут ничего странного. Мой нынешний номер ему неизвестен, так что и отвечать на невесть чьи вызовы, вечно занятой проф не станет. Он, порой, и звонки коллег сбрасывал, если те мешали ему заниматься очередным экспериментом.
А вот Остромиров ответил почти сразу. Но не успел я пожелать ему доброго дня, как тут же был оглушён взбешённым рёвом волхва. Разорялся Вышата Любомирич восемь минут подряд, не сбавляя тона и награждая меня такими эпитетами, что уши в трубочку сворачивались. Мне же не удавалось вставить и слова в его прочувствованный монолог, так что, пришлось молча слушать всё, что думает обо мне один последователь пути Переплута. Но в конце концов у волхва кончился запал.
— Тебя где носит, отрыжка Кощея?! — Почти спокойно осведомился он. Отвечать прямо на этот вопрос я не стал, зато в подробностях рассказал о своих недавних приключениях, аресте и грабеже лавки. Не поленился даже отослать собеседнику файл с записью выноса моего имущества из магазина. Остромиров слушал, не перебивая. И, лишь когда я закончил свой рассказ, напоследок уточнив, что в Ведерникове и его окрестностях меня можно не искать, волхв заговорил. — Понятно. Удрал от «особняков», значит, и Ростопчиных с носом оставил. Силён, бродяга.