– Ну и что? – Джессика с трудом могла представить, какое отношение все это имеет к выбору имени ребенка.
– Магнус играет в гольф, а Гай все время болтает о проклятом «Большом шлеме» и тележках для гольфа…
– Уф! Тележки! – Джессика понимала, что это ребячество, но все равно рассмеялась.
– Дело в том, что он занимается этим для того, чтобы отодвинуть меня, и, первым назвав ребенка Ноем, он только поддразнил меня.
Джессика покусывала большой палец.
– Тогда остается Джо или Лео?
– Джо Дин – слишком просто. – Лео Дин звучит лучше.
Джессика положила голову мужу на грудь.
– Хорошо. Лео мне нравится больше. Он будет сильным, как лев.
– Точно. – Мэттью нравилось, как это звучит. – А для девочки?
Она вздохнула. Она много размышляла над этим, но постаралась, чтобы ее слова прозвучали как бы случайно, словно они сделали этот выбор вместе.
– Мне очень нравится Бесан, Бес, Бес Дин. Замечательное имя. У нас в начальной школе была девочка, которую звали Бесан, и мне так хотелось быть ею, она была такой красивой. – Она моргнула, прижавшись к его рубашке, и ждала, что он ответит.
– Что же, я рад, что ты – не она, я рад, что ты – это ты! – Он поцеловал ее волосы. – Как насчет Лилли? Лилли Дин звучит неплохо.
– Лилли Дин звучит, как имя какой-нибудь актрисы из мюзик-холла: «А теперь внимание, выступает знаменитая Лилли Дин со своими музыкальными ложками!» – рассмеялась она.
– О нет, я не хочу, чтобы Лилли Дин играла на ложках, я хочу, чтобы она стала супермоделью! – заявил Мэттью.
– Нет, ты этого не хочешь, ты хочешь, чтобы она стала ботаником или художником.
– Разве?
– Да! – выкрикнула она.
– То есть тебе нравится Лилли? – толкнул он ее.
– Мне нравится, но только Лилли-ботаник, – с улыбкой ответила она.
– Я всегда думал, что Лилли – классное имя, как Лили Коул[11] или Лили Аллен[12].
– Но я все-таки предпочитаю Бес, – настаивала Джессика. – Мне оно всегда нравилось. И еще мне нравится Эльза.
– Эльза – это еще одно львиное имя, ты смотрела фильм «Рожденная свободной»? Если мы идем по этому пути, тогда как насчет Симбы?
Джессика засмеялась.
– Нет, Гай может назвать второго ребенка Симбой.
Мэттью вздохнул.
– Давай перестанем спорить и посмотрим, на чем мы остановились, – предложил он.
– Давай, – кивнула Джессика. – Но неплохо бы составить топ-лист хотя бы из трех имен. Итак, решено. Если родится мальчик, он будет Лео, если девочка, то Бес!
– Точно. – Мэттью отпил большой глоток вина. – Возбуждает, не так ли?
Джессика еще теснее прижалась к мужу, положив голову ему на руку.
– Да, правда.
20 января 2014 г.
Мне было приятно слышать, как мама на вечеринке в честь предстоящего рождения ребенка говорила о том, как сразу после родов полюбила меня. Но я также помню, как однажды, когда мне было лет семь, она взяла меня с собой, идя за покупками. Мы пришли в магазин детской одежды на Хай-стрит, которым управляла женщина, знакомая ей по фитнес-клубу. На самом деле мне эти платья не нравились, они были вычурными и неудобными, со множеством пуговиц, с ленточками и пышными нижними юбками, но все стремились купить их, потому что они были из Франции. Я притворилась, что мне они тоже нравятся, потому что не хотела казаться белой вороной. Однако мама отнюдь не собиралась что-либо покупать: вещи были слишком дорогими, и нам они были не по карману. Женщину звали Ирэн. Она была невысокой, с растрепанными кудрявыми волосами и накрашенными ярко-красной помадой губами. Она, громко поприветствовав мою маму, словно они были хорошими приятельницами, устремилась к ней и поцеловала. В этот момент у меня защекотало в носу от запаха ее сладковатых духов. Мама, мягко говоря, слегка нервничала, она никогда никого не целовала, даже нас – изредка. Потом Ирэн взглянула на меня и сказала: «О-о-о, из этого гадкого утенка вырастет лебедь!» Я почувствовала, как у меня к глазам подступают слезы, а в груди громко бьется сердце. Мне, наверное, было всего семь лет, но я поняла, что она назвала меня мерзким утенком.