Он включил радио. По «Баварии 1» передавали «Концерт нестареющих шлягеров». Нет, сейчас ему не до легкомысленных песенок! Он переключил дальше. На «Баварии 4» — очередная передача из цикла «Современная классика». Он немного послушал диссонансные пассажи, в которых и мелодии-то не уловить, и покачал головой, выразив свое мнение вслух:
— И это называется музыка!
На «Баварии 5» обсуждались проблемы женской психики в климактерический период. Лучше не придумаешь! Он покрутил дальше.
Прием здесь был неважным, без помех ловились только баварские станции, а по ним не передавали ничего стоящего. Свое глубокое разочарование он выразил двумя словами:
— Дерьмовое радио!
И выключил его. Наступившая тишина оглушала. Лучше бы он вообще не баловался приемником! Он вслушался в тишину. Даже ветерок улегся, точно сама природа сидела с ним в засаде.
Он снова включил радио и попробовал пошарить на средних волнах. На него обрушилась какофония самых разных языков. От смеха он не смог удержаться, когда наткнулся на голос диктора, очевидно, читавшего новости: это оказалась смесь русского и китайского языков, а еще того, на котором говорят мультяшные герои. Он поразвлекался, повторял за диктором обрывки каких-то фраз. Правда, разделить удовольствие было не с кем, а смеяться в одиночку быстро наскучило. Он снова выключил радио.
Клуфтингер взглянул на часы: всего полдесятого! Небо начинало чернеть, только на западе еще тянулись розоватые полосы. Тьме кромешной он не радовался: она только усугубит его одиночество.
Как он оказался прав!
Когда спустилась тьма, он лишился последней возможности убивать время, отвлекаясь на разные мелочи. Даже пересчитать одуванчики на обочине дороги уже не смог бы. Впрочем, после многократного повторения он и так знал: их как было, так и оставалось ровно тридцать семь.
Зевнул. Темнота не только усиливала скуку, но и медленно навевала усталость.
Он вышел из машины и сделал несколько приседаний. Прошло лет тридцать с тех пор, как он делал это в последний раз. Еще в полицейской академии. И тогда суставы так не скрипели. После седьмого пришлось прекратить. Прислонившись к машине, он запыхтел в ночь. Да, надо что-то делать со своей физической формой. Заняться бегом или зарядкой, например. Прямо с завтрашнего дня. Он вдохнул в последний раз полной грудью и снова полез в авто.
— Так. А чем займемся теперь?
Он никогда не понимал людей, имеющих привычку разговаривать с самими собой. Ему они представлялись душевнобольными. Но в нынешней ситуации разговор с собой казался ему самой естественной вещью на свете.