Клуфтингеру сделалось жарко. Ну неужели эта особа до самого конца будет доставать его своими ужимками? Пожилая дама рядом с экономкой тоже начала проявлять к нему интерес, поглядывая то на Клуфтингера, то на экономку. Это было уже слишком! Клуфтингер набожно перекрестился и склонился, словно для тихой молитвы. Через пару секунд он поднял глаза так, что стало даже больно. Зато с удовлетворением констатировал: Зибер — да, теперь он вспомнил! — притихла и стояла совершенно спокойно. Со вздохом облегчения комиссар выпрямился. И вероятно, тем самым подал своей визави сигнал: она снова замотала головой. В других обстоятельствах Клуфтингер не удержался бы от улыбки, настолько нелепыми казались эти движения. С выпяченным подбородком старая женщина залихватски дергала головой снизу вверх, совершая полукруг, в верхней правой точке которого еще и подмигивала. И чем дольше длился этот круговорот, тем больше вылезали ее глаза из орбит. Седая прядь выбилась из-под шляпки и развевалась, как вымпел. При всем при этом она не отводила взгляда от комиссара.
До Клуфтингера начало доходить: экономка не просто флиртует, а подает ему знак. Но какой? Хочет что-то показать? Он огляделся, но ничего подозрительного не увидел.
Сил продолжать эту игру у Клуфтингера уже не осталось. С короткими извинениями он начал пробиваться к экономке через толпу, которая ближе к гробу становилась все плотнее. По пути он схлопотал немало неодобрительных взглядов и даже ворчания. «Могла бы и сама хоть чуть-чуть продвинуться навстречу», — беззвучно досадовал комиссар.
Наконец он достиг цели.
— Ну и?.. — прошипел он громче, чем собирался, и этим заслужил строгий взгляд пастора.
— Я знаю того хлыща, — прошептала Зибер, не разжимая губ, точно упражнялась в чревовещании.
— Ни слова не понял, — раздраженно огрызнулся Клуфтингер, — не могли бы вы выражаться яснее?
— Парня. Я знаю, — со стиснутыми зубами повторила она едва ли понятнее.
— Кого?
Вместо ответа экономка снова заработала головой, теперь резко справа налево, выставляя подбородок в одном направлении. Клуфтингер проследил взглядом, но так и не распознал, на кого она указывает.
— Черт бы вас побрал с турецким пашой туда же! — не выдержал комиссар. — На кого мне смотреть?
— Да вон на того! — неожиданно заорала Зибер во все горло и, вскинув руку, ткнула пальцем в отдаленную одинокую фигуру.
Теперь на самом деле повисла тишина, и все головы повернулись в их сторону.
Клуфтингер сглотнул. Во рту у него пересохло, в голову ударило. Он вдруг понял, кого Зибер имела в виду. И не только потому, что уж слишком одиозно выглядел молодой человек позади группы скорбящих. Нет, в его глазах комиссар разглядел страх, оттого что он обнаружен и узнан. Этот страх в глазах виновного Клуфтингер знал по опыту многочисленных задержаний.