Реплика прилетает из кухни, как пущенная рассерженной рукой тарелка:
— Вот и подумай над ними. Поспи в одиночестве и подумай.
— Это шантаж! К тому же я и так в одиночестве, когда сплю. С ума они меня все сведут.
Звонит телефон.
— Да? А, ты… Да, надумал. Еду. Что значит отпускает? Что я, мальчик? Еще спрашивать буду! В пятницу? Отлично. Да. Договорились. По дороге купим. Пока.
Агеев кладет трубку. Осматривает комнату. Взгляд останавливается на табурете. Подходит, взбирается.
— И что же отсюда видно? И как ты, брат, отсюда смотришься? М-да… Скверно. Скукожился над столом. Серый, невзрачный. Что смотришь? Не нравится? Небрит, в тапочках на босу ногу… Чирик-чирик строчечки. Чирик-чирик. А годы уходят… А ты корпишь над чужими словами и мыслями. А они мимо пролетают. И годы, и мысли. Чирик-чирик. Что смотришь? Глуп же ты, брат… К тебе девушка приходит, чистое, нежное создание. В любви признается… А ты? Да я то, да я сё…
Пока он кривляется на табурете, в комнату входит жена:
— Ой, ты что там делаешь?
Агеев, чуть не свалившись, отворачивается к полкам:
— А… это… книгу ищу.
— Какую? Скажи, может быть, я знаю.
— Не знаешь.
— Ну может быть. Ты скажи.
— Не знаешь!
— Ну как хочешь.
Уходит в кухню. Агеев вновь предоставлен себе и своим невеселым мыслям.
— Доконают они меня все. Здесь, что ли, остаться? Наверху. С этими мыслями. Навсегда. А что?
Смотрит на потолок, вверх, как в спасение.
— Вбить крюк и… Да только и на это духу не хватит. А помнишь, помнишь, как хотел прославиться? — Агеев встает в горделивую позу. — Оле, Россия. Оле-оле-оле-оле!
Вновь входит жена:
— Что случилось?
— В том-то и дело, что ничего.
— Как ты меня напугал… Книгу-то нашел?
— Нет. И уже никогда не найду. Ни-ког-да.
Ирина примирительно протягивает руку…
— Так слезай…
Звонок в дверь. Ирина уходит открывать. Агеев испуганно застывает. Ирина возвращается.
— Соседка. Спрашивала что-нибудь сердечное. Юльке что-то нехорошо.
— По-почему? — испуганно вопрошает Агеев.
— В ее возрасте всякое бывает. Организм формируется… Девушка становится женщиной. Бывает… Да слезешь ты наконец!
— Зачем?
— Что значит — зачем? Ты что там, навсегда собираешься остаться? И вообще, что происходит? Ты сегодня какой-то… Слушай-ка… А у тебя, часом, с Юлькой тут ничего не было?
Агеев слезает с табурета и, садясь на него, заявляет горестно:
— Ничего.
Ирина садится рядом, обнимает мужа за плечи:
— Да что с тобой? Ты не заболел?
Агеев кладет ей голову на плечо:
— Нет.
Ирина, покачивая его, баюкая:
— Ну-ну-ну, расскажи мамочке. Ну какие у нас секреты?
Агеев сокрушенно:
— Никаких. Шесть лет прожили, и никаких секретов.