И это не единичный случай. Многие сегодня испытывают сильные альтруистические позывы, но в отсутствие нравственного лексикона часто превращают этические вопросы в вопросы распределения ресурсов. Как мне помочь большему числу людей? Как повлиять на мир? Или, что еще хуже: как мне использовать мою прекрасную личность, чтобы помочь тем, кто обделен судьбой?
В Халл-хаусе царила совершенно иная атмосфера. У его основателей было четкое представление о том, как вырабатывать характер и у тех, кто служит бедным, и у самих бедных. Аддамс, как и многие ее современники, посвятила свою жизнь помощи нуждающимся, но скептически относилась к сочувствию. Ее настораживала бесформенность этой эмоции, то, как сострадательные люди изливали свои чувства на нуждающихся без всякой практической пользы. Она отвергала ханжество, позволявшее богатым гордиться собой только потому, что они занимаются благотворительностью. «Благодетельность — близнец гордыни», — писал Натаниэл Готорн[14]. Аддамс не терпела никакой позы, которая возвышала того, кто служит, над тем, кому он служит.
Как и во всех успешных благотворительных организациях, она хотела, чтобы работники получали удовольствие от своей работы, любили служение. В то же время она призывала их держать свои чувства под контролем и неустанно бороться с любым ощущением превосходства. Социальным работникам в Халл-хаусе предписывалось быть незаметными. Они должны были оставлять сочувствие за порогом и с разумным терпением выявлять истинные потребности каждого нуждающегося в помощи. Социальные работники давали практические советы, почти как современные бизнес-консультанты: рассматривали варианты, предлагали дружбу и поддержку, но никогда не навязывали свое мнение. Смысл был в том, чтобы бедные самостоятельно организовывали свою жизнь, а не становились зависимыми от других.
Аддамс отмечала, что многие энергичные, живые и яркие выпускники к 30 годам теряли свои устремления и становились скучными и циничными людьми. В своих мемуарах Twenty Years at Hull House («Двадцать лет в Халл-хаусе») Аддамс писала, что в колледже студенток учат жертвовать собой, забывать о своем «я», ставить благо общества выше собственного блага, но, когда они заканчивают учебу, им велят позаботиться о себе, выйти замуж и, возможно, найти работу. Молодых женщин, по сути, побуждают подавлять желание исправлять несправедливость и облегчать страдания. «Девушка упускает что-то крайне важное в той жизни, к которой предназначена, — пишет Аддамс. — Ее ограничивают, она несчастлива, а старшее поколение не осознаёт этого, и вот налицо все составляющие трагедии»