– Здравия желаю! – приветливо заулыбался один из них, отчего его глаза сузились до толщины швейной нити. – А разрешите ваши документы!
Второй боец-азиат хранил молчание и отрешенную суровость вида. Казалось, он даже не понимает, что происходит и о чем идет речь.
Речкин коротко кивнул и достал из нагрудного кармана гимнастерки зеленую книжку – удостоверение личности. Протянули свои документы и Розенблюм с ассистентом.
Боец благодарно кивнул, бегло осмотрел документы и вернул их хозяевам.
Речкину доводилось и раньше сталкиваться с представителями Средней Азии. Когда он служил на границе с Эстонией, на его заставе были двое совершенно однолицых якутов. Невысокие, худощавые, порой вспыльчивые, но в целом очень трудолюбивые, приветливые и услужливые. И этот здешний азиат походил на тех двух не только манерой общения, интонацией и даже высоким тембром голоса, но и, казалось, был почти неотличим от них внешне. Второй же сильно выделялся тучностью фигуры и соответственно округлостью физиономии.
– А вы к кому? – не спуская с лица улыбки, поинтересовался азиат.
– А кто здесь самый старший? – убирая удостоверение обратно в карман, спросил в ответ Алексей.
– Вообще, комбат, но редко появляется! Командир роты в основном здесь бывает!
– Ну, вот, значит, к нему! Он где сейчас?
– Вообще, отходил вроде… – растерянно развел руками азиат, чуть не обронив с плеча винтовку. – Вы поднимайтесь на самый вверх, там НП! Увидите палатку большую! Если музыка играет – значит, вернулся!
– Музыка? – недоуменно сдвинул брови Речкин.
– Да! Музыка! – кивнул боец, поддернув за ремень винтовку плотнее к плечу. – Комполка запретил пластинку включать! Солдатики боятся! А ротный придет – обязательно включит! Он у нас смелый, никого не боится!
– Ну, спасибо! – улыбнулся Алексей, украдкой еще раз покосился на второго азиата, что продолжал хранить молчание, и, с отвращением взглянув на своих подопечных, махнул рукой: – Пойдемте дальше, товарищи вы мои ненаглядные, чтоб вас черти на том свете жарили!
Превозмогая сковавшую ноги усталость, все трое вскарабкались по камням на самую верхотуру. Рельеф здесь выравнивался, образуя некое скальное плато с многочисленными выступами и расщелинами.
Несмотря на полное безветрие, что преследовало троицу всю дорогу, не давая покоя от назойливых комаров, здесь, на самой вершине Угловой, воздух все же колыхнулся и гулял теплой, бархатистой волной средь тысячелетних камней, приятно лаская покрытые потом лица.
Вместе с дуновением ветра донеслись и отдаленные звуки какой-то знакомой мелодии. Речкин смекнул, что ротный на высоте, и повел своих ненавистных попутчиков прямо туда, откуда слышалась эта знакомая музыка.