Речкин чувствовал, как ком подступает к горлу и слезы проступают в уголках глаз. Он больше не мог там находиться. Алексей встал. Сам, без помощи. Решительно, одним рывком.
– Ты куда? – встревожился Розенблюм.
– Пойду подышу… – Речкин осмотрелся вокруг, чтоб ничего не забыть, и торопливо направился вон из ДОТа.
Алексей по-прежнему плохо чувствовал раненую левую руку. Она была холодной, обескровленной, и Речкин едва мог пошевелить ею. Но он был правшой, а значит, мог держать пистолет, мог вести огонь по врагу. Голова несколько прояснилась, хоть все еще и ныла монотонной, давящей на виски болью.
Яркий свет ослепил Речкина. Из глаз хлынули слезы. Щурясь, Алексей огляделся.
Перед выходом из ДОТа, прикрытый с одной стороны срезом каменной подушки, начинался крутой подъем. Бойцы во главе с Титовым плотно расселись перед этим подъемом, надежно закрывающим их от глаз и пуль врага.
Ротный, что-то негромко, но оживленно жестикулируя руками, объяснял бойцам. Увидев вышедшего на свет лейтенанта, он опешил и замолчал.
– Вот те на! – удивленно округлил глаза Титов.
– С вами пойду… – коротко дернул улыбкой Алексей. – У меня ерунда! Рука всего лишь, и то левая! А с правой я хорошо стреляю!
Титов широко улыбнулся, жестом руки приглашая пограничника к себе.
– Так вроде бы все сказал… – задумчиво обвел глазами ротный своих солдат, которые с любопытством разглядывали незнакомого лейтенанта в пограничной форме. – Главное – как пулемет их заработает, не разбегаться! Ползите за камни, там их с лихвою хватит! Разбежитесь – зазря погибнем! Вопросы? Всем все понятно?
– Мне не все понятно, товарищ младший лейтенант! – присел на корточки возле ротного Алексей.
– В общем-то все неплохо… – ответил Титов, отсоединив магазин от автомата и заглядывая в него. – Восточный склон чист. Немцев на высоте не много. Один или два пулемета всего. С севера еще человек двадцать наших подойдут. Главное – держись ближе к ямам да камням, чтоб укрыться в случае чего… И, Леша, не лезь вперед, я и остальным, кто ранен, но пошел, сказал и тебе говорю…
– У меня в пистолете пять патронов осталось… – посетовал Речкин.
– Ничего… – ответил Титов, передернув затвор автомата, – до вершины дойдем, там я тебе трофейное оружие найду!
Ротный окинул еще раз полным сосредоточенности взглядом свое маленькое войско и махнул рукой в направлении вершины сопки.
Они шли не спеша. Ступая осторожно, словно по тонкому льду. Руки крепко держали наготове оружие – винтовки, автоматы, кто чем был богат… Головы клонили к земле, как можно ниже, беспрерывно следя за кромкой впереди лежащей вершины, ожидая, когда за очередным ее изгибом покажется враг. Множество воронок от снарядов и авиабомб, которыми была испахана каменистая почва вокруг, еще курились полупрозрачным белесым дымом. Запах пороха и тола пропитал воздух насквозь. То и дело попадались на глаза тела мертвых солдат. Одни лежали без каких-либо видимых травм, словно спали, другие были ужасно изуродованы, словно истерзаны каким-то крупным зверем. Встречались и оторванные конечности и еще что-то, бог знает что, в окровавленных лохмотьях истлевшей формы, что сам разум отказывался воспринимать как куски плоти еще недавно живых людей.