Алексей старался не смотреть на это. Всякий раз, заметив издали нечто подобное, он переводил взгляд к самой вершине сопки. Но там по-прежнему было безлюдно. Только черно-серые камни, мелкий зеленый кустарник, обширные поросли светло-желтого ягеля, воронки и трупы.
От волнения подрагивал в изошедшей потом ладони «ТТ». Он был уже взведен, чтобы в любое мгновение выпустить по врагу последние свои пять патронов. Погода вновь установилась теплая, если не сказать – жаркая. Небо хоть и затянуло тонкой вуалью полупрозрачных облаков, но даже без солнца было тепло. Редко когда воздух так хорошо прогревался на этих высотах. Пот стекал крупными каплями по спине и груди, впитывался в белье, стремился за пояс. Не то от волнения, не то от духоты заколотило мелкими молоточками по вискам, отчего головная боль только усилилась.
– Что натворили, гады! – сокрушался Титов, переступая через очередного убитого бойца. – Что натворили!
Речкин сохранял сосредоточенное молчание. Голова трещала все сильнее и сильнее, и любое лишнее действие, даже сказанное слово, казалось Алексею способным сделать эту адскую боль еще более невыносимой.
– Когда немцы с левого фланга прорывались, – сбивая и без того тяжелое дыхание, говорил Титов, – один ДОТ из огнеметов выжгли! Парни до последнего не сдавались, пока эти сволочи их не поджарили! Взводный один мой там погиб. Лично б каждого взял, облил бы бензином и поджег!
Камни, камни… Вот впереди обозначился сложенный из крупного булыжника окопчик, коих здесь понастроили бойцы 5-й роты и 31-го сапбата великое множество. Рядом еще один. Показалось или нет?.. Над одним из незамысловатых каменных сооружений мелькнула каска. Появилась и вновь исчезла…
– Немцы! – прошипел себе под нос Титов и взмахом правого предплечья приказал остановиться своей группе.
Речкин прикинул расстояние. До егерей оставалось чуть меньше сотни метров. Если те огрызнутся лишь винтовками и автоматами, то шанс скинуть их с высоты в одну атаку был, но вот пулемет мог эту атаку легко сорвать.
– Братцы! За нашу Советскую Родину! В атаку, вперед! – на срыве прокричал ротный и, сбросив ремень «МП-38» с плеча, что было силы устремился вверх по склону. Туда, где совсем еще недавно стояла штабная палатка, шипел чайник на «буржуйке» и звучали дорогие сердцу мелодии русских песен.
– Урррраааааа!!! – пронеслось раскатистым переливом на склоне Угловой, и бойцы бросились вперед.
Заклацали затворы. Первые выстрелы скользнули хлестким эхом по тундре. Где-то позади тонным басом забили пулеметы, это расчеты в ДОТах поливали свинцом вершины лежащих напротив них сопок, прикрывая наступающих.