Совсем еще юный боец, с черными, как смоль, бровями и смуглой кожей, не высокий, но широкоплечий, и, судя по телосложению, крепкий и прыткий, несколько ошарашенно посмотрел на ротного. Он лежал в неглубокой воронке от снаряда метрах в десяти от Титова.
– Я? – Туманным, призрачным взглядом Рахматуллин осторожно коснулся глаз ротного, все еще не веря своим ушам.
Титов молча кивнул. Плотно сжав и без того тонкие, как две ниточки, губы, Рахматуллин сосредоточенно прикинул расстояние до окопа, занятого пулеметчиками.
– Далеко, товарищ младший лейтенант! – криком, сквозь истошный надрыв немецкого пулемета, заключил боец, с видом все еще растерянно-неуверенным и полным надежды, что не пошлет его ротный под шквальный огонь.
– Давай, родной! Подберись! У тебя же бросок – что надо! – почти умолял его Титов, как вдруг значительно усилилась стрельба на северном склоне и ненавистный пулемет затих.
Рахматуллин еще раз внимательно посмотрел на вершину сопки и, закинув винтовку за спину, что есть силы устремился туда.
Либо пулеметный расчет уничтожила вторая группа, либо егеря перетаскивали свой «МГ» к северному склону, решив, что с этой стороны им уже ничего не грозит. Но метнуть в проклятый окоп гранатой все же было необходимо. Хотя бы для профилактики. На случай, если пулеметчики остались там и, к примеру, перезаряжали свою машинку.
Несколько секунд, и прыткий боец был уже метрах в тридцати от позиции расчета. Первая граната ударила прямо в каменную стену окопа, брякнула, чуть откатилась назад и разорвалась в паре шагов от каменного сооружения. Не прошло и секунды, как ввысь взметнула вторая черная болванка, точно миновала укладку из камней и скрылась за ней же. Мгновение, и черное облако дыма расползлось над тем местом, где совсем недавно мелькали немецкие каски и строчил пулемет.
– Вперед! – задрав высоко над головой трофейный автомат, что есть силы, на срыве голоса прокричал Титов, выскакивая из-за своего каменного укрытия.
И все, как один, пользуясь сложившейся у немцев заминкой, сорвались в атаку, обнажив себя перед лицом врага, перед лицом смерти, зло, стремительно и отчаянно.
Вновь часто заклацали затворы, загремели винтовочные выстрелы и автоматные очереди. Плотный теплый воздух над высотой содрогнулся в порыве оглушительного «Урррааа!!!».
– Уррааа! – напористо вторил северный склон высоты. И оттого на душе делалось спокойнее, а главное – уверенность в своей скорой победе здесь, на этом клочке обильно политой кровью холодной северной земли, становилась тверже и непоколебимее.