Описав зигзаг, улочка вывела к княжьему терему, рубленному из дуба в два этажа. Когда-то сей теремок принадлежал хазарскому наместнику, тудуну Ас-Халибу, но Аскольд снес спесивому хазарину башку и занял его жилплощадь.
Бойцы Аскольда высыпали наружу, тут же притормаживая, – связываться с варягами ни у кого из них не было желания.
Вещий остановил коня, оглядел «придворных» и громко объявил:
– Я – Олег, князь новгородский! А это – Ингорь Рюрикович, великий князь киевский!
Было тихо, одно дыхание слышалось да фырканье лошадиное.
– А где Аскольд? – донесся растерянный голос.
– Помер, – усмехнулся Олег.
* * *
И опять не вышло боя, не рубило острое железо, отворяя вены, пуская кровь людскую. Вооруженный переворот происходил буднично и просто.
Олег с Ингорем на руках поднялся по высокой лестнице в Людную палату, где перед ним расступились местные вельможи, превшие в мехах, и прошагал в тронный «зал» – Золотую палату.
Ее узкие высокие окна были задернуты тяжелыми парчовыми шторами, а у задней стены стояло золоченое резное кресло – трон.
Туда-то Олег и усадил Ингоря. Привыкай!
Князь собирался обсуждать местные дела с «набольшими» Киева, и я не стал задерживаться – и без меня хватит желающих приблизиться к трону.
Выйдя на свежий воздух, я обнаружил многих из своей тысячи. Уж не знаю, где они лошадей достали. Неоседланные, неподкованные… Табун, что ли, угнали?
Викинги Олафа тоже были здесь, с любопытством осматривая достопримечательности.
Разговоры, смех, резкие команды стихли совсем ненадолго. Я уж было хотел сказать что-нибудь этакое, но в это время расслышал громкий волчий вой и очень удивился.
Вой доносился снизу, с Подола, вот только выть так волки не могли, для этого им нужно было собраться в тысячную стаю.
– Печенеги! – раздался крик. – Печенеги напали!
Я выбежал за ворота и сразу разглядел облако пыли, приближавшееся с запада. В рыжих клубах угадывались всадники, продолжавшие завывать по-волчьи.
– По коням! – скомандовал я, мигом вскакивая в седло.
Оглянувшись, я увидел Олафа, грузившегося на подводу. Так вот как урмане прибыли! На гужевом транспорте.
Из Людной палаты выглядывали местные вояки.
– Что стоите, рты раззявили? – заорал я. – Мигом в седла и за мной! Вперед!
С гулом и топотом срывались лошади, лавиной валили из ворот на Боричев увоз. Там животин приходилось осаживать, а то бы кувырком летели до самого низу.
С разгону выскочили на Боричев ток, и вот они, печенеги!
В черных халатах и в черных колпаках, они летели наперерез, дивясь невесть откуда возникшей коннице. Вскинув луки, кочевники хотели «поприветствовать» незнакомцев, но стрелки Люта оказались быстрее. Русские стрелы разили насмерть, пробивая и халаты, и прикрытые ими панцири или богатые куртки, расшитые бисером, с приделанными медными бубенчиками. Иных печенегов сносило с седел, только грязные шаровары мелькали.