– Как вы можете, голубушка, отдыхать в то время, когда доктор Савельев постоянно жалуется на вас, что вы не знаете теории. Путаетесь в самых простейших медицинских вопросах…
– Но, госпожа начальница, вы же знаете, что я очень хорошо разбираюсь в практике, не как некоторые, – кивнула она в сторону сестры-девочки.
– Верно, – согласилась Раиса Захаровна, – но если вы не сдадите теорию, то вам не видать диплома как своих ушей.
– А что мне диплом, – поморщила девушка свой усыпанный веснушками носик, – на фронте-то всего нужнее как раз практики, те, кто сможет раненому солдату или офицеру под пулями первую перевязку сделать, страдания облегчить, а потом на себе с передовой до медотряда дотащить. Да еще и не одного, а с десяток, а то и больше, – сказав это, бойкая на язык девушка обвела победоносным взглядом своих товарок.
– И все-таки, сестра Марфа, я вам настоятельно рекомендую заняться теорией, – сухим, официальным тоном произнесла Зимина.
– Матушка Раиса Захаровна, – вдруг со слезами на глазах кинулась к начальнице Марфуша, – я никаким образом не хотела вас обидеть, за что вы так строго говорите со мной? Вы же знаете, что я вас всем сердцем люблю и уважаю. А доктору Савельеву скажите, что я на нынешней же неделе пересдам всю его теорию. Только не сердитесь на меня сестрица-начальница, вы же знаете, что я этого не перенесу.
Раиса Захаровна обняла склоненную к ней повинную голову и поцеловала девушку в лоб.
– Спасибо, душа моя, я знала, что вы прислушаетесь к моим советам. Ведь я желаю вам только хорошего, – назидательно промолвила Зимина.
– А вас, сестра Полина, я прошу присмотреть за Марфушей, – обратилась Раиса Захаровна к высокой, стройной женщине с пышными льняными волосами, которая, сидя за столом, что-то вышивала, – если надо будет, помогите ей в изучении теории.
– Хорошо, матушка Раиса Захаровна, – послушно промолвила сестра, отложив рукоделие, взяла с полки, нависшей над столом, толстую книгу и, вопросительно взглянув на Марфу, тихим, грудным голосом промолвила: – Присаживайтесь, сестрица, начнем с первого параграфа. – Марфа, смешливо сморщив свой маленький носик, нехотя направилась к столу.
Начальница, еще раз окинув заботливым взглядом комнату, направилась было к двери но, заметив Лару, замершую посреди комнаты с открытым от удивления ртом, торжественно объявила:
– Сестрицы, с сегодняшнего дня с вами будет жить и трудиться в лазарете Лариса Владиславовна Лыкова. Она, как и вы, мечтает посвятить свою жизнь врачеванию. Прошу любить и жаловать.
С этого дня у Лары началась новая, ни с чем не сравнимая, очень трудная, но осененная давней мечтой жизнь.