– Merci, monsieur, – покраснев, сказала она, – je promis quadrille à un autre gentleman![8]
Заметив, что настойчивый михайловец не собирается ретироваться, Аристарх, окинув его внимательным взглядом, примирительно промолвил:
– В самом деле, господин юнкер, моя сестра обещала танец Алексею Свиньину, – подтвердил слова Лизоньки Аристарх.
– Везет же вам, юнкер, – добродушно сказал артиллерист, недовольным взором окинув Алексея, и, щелкнув на прощание каблуками, направился к стайке институток, толпящихся у буфета.
– Mademoiselle, – срывающимся от волнения голосом промолвил Алексей, обращаясь к Лизоньке, – я приглашаю вас на кадриль и на все последующие туры.
– Bon, monsieur! – радостно пролепетала девушка и уверенно направилась к суетящемуся в центре зала танцмейстеру. Алексей, Лора и Аристарх немедленно последовали за ней.
За кадрилью последовал вальс, затем мазурка, полька и снова вальс, которые перемежались котильонами. Несмотря на духоту и усталость, ни Алексей, ни Аристарх не пропустили ни одного танцевального тура, чем доставили своим партнершам истинное и незабываемое удовольствие.
ГЛАВА IV Лондон. Июль 1914 г
1
Однажды, туманным лондонским утром на Виктория-стрит, 64, в просторной комнате, меблированной тремя двухтумбовыми столами, тремя креслами и шестью стульями, стоящими у глухой стены, а также массивным сейфом, с трудом уместившимся между высоких и широких окон с плотными серыми шторами, выходящими во двор, собрались три джентльмена. У самого внушительного по размерам стола, стоящего у глухой стены, сидел человек, уже немолодой, с седыми волосами, загорелое и обветренное, безукоризненно выбритое лицо которого выдавало человека, часто бывающего на открытом морском воздухе. Он, вставив в глаз монокль, внимательно рассматривал большой, исчерченный прямыми и округлыми линиями лист. Судя по всему, это был начальник.
Сбоку от него, за столом поменьше, сидел мужчина совсем другого вида. Высокий, худой и смуглый, с орлиными чертами лица, выступающим властным носом и массивным подбородком, глаза его были такими же серыми и холодными, как Северное море. Он представлял собой тот тип бравого вояки, который характерен для офицеров колониальной британской армии.
У себя за столом он молча и сосредоточенно перебирал листы, испещренные мелким почерком.
Третий обитатель комнаты сидел за столом у самого входа и явно не подходил под описание никого из здесь присутствующих. Этот бравого вида джентльмен с приятными чертами шоколадного от загара, полученного явно на Востоке, лица, ежиком седых волос на голове и седыми же усами, по-кавалерийски загнутыми вверх, отличался прежде всего необычайно острым взглядом своих пронзительных и настороженных глаз. Рассматривая лежащие на столе фотографии, он, словно гриф, надолго впивался взглядом в каждую из них, потом резко вскидывал голову и, пробормотав что-то невнятное типа «черт побери», проделывал это же и с другими.