На третьей, тридцатипятилетней, более-менее привлекательной девушке по имени Мико Судзухара, я сменил тактику, сказал, что миллионер и занимаюсь, чем хочу, поскольку могу себе подобное позволить. Сейчас я хочу постигать боевые искусства, чем и занимаюсь. Потом я её напоил…
Вообще, японки любят жрать и бухать, они делают это с огромным удовольствием. Так что, учтя предыдущие ошибки, я понял, что местную девушку надо звать не в театр, кино и в тому подобные места, а в ресторан. Там её надо как следует накормить и напоить, а потом она готова на всё.
Тактика сработала, в итоге Мико проснулась у меня в постели. После этого мы ещё встречались, а поскольку мне не хотелось каждый раз искать себе партнёршу, то решил проявить настойчивость в ухаживаниях. Вскоре мы уже жили вместе с Мико в её небольшой ипотечной квартире.
Вообще-то довольно проблематично жить с девушкой, у которой абсолютно иной менталитет. Но мы как-то притёрлись друг к другу.
Я продолжил постигать айкидо, а примерно через год сделал Мико предложение руки и сердца, на что она с радостью согласилась. Пришлось потратить полмиллиона долларов, чтобы купить маленький коттедж в пригороде Токио, причём места возле дома хватало исключительно для парковки одного небольшого автомобиля. Ещё некоторая сумма ушла на приобретение транспортного средства, которое выглядело, словно шкаф, установленный на колёса.
Девушка была на седьмом небе от счастья, ведь жить в своём доме в Токио, пусть даже в пригороде, считается признаком достатка. Обычной продавщице билетов на теплоход никогда на такой дом не заработать.
Через год после свадьбы Мико забеременела. Ещё через девять месяцев у нас родился сын.
С пятилетнего возраста я начал учить ребёнка боевым искусствам. Вначале думал преподать ему традиционное кунг-фу, но подумав, стал обучать сплаву техник шаолиня с техникой Лиангуи, из которой выкорчёвывал лишние движения традиционного кунг-фу, в виде подражания зверям, всё это дополнялось некоторыми техниками айкидо, поскольку начал водить ребёнка с собой в додзё, где была детская группа его возраста.
Вообще, к этому моменту я уже не платил за занятия, а наоборот, платили мне за преподавание айкидо. В какой-то момент мне предложили вести занятия у иностранцев, я согласился. Это не сильно мешало в дальнейшем совершенствовании, более того, преподавание позволяет лучше понять боевое искусство.
Мой японский и уровень овладения техниками айкидо с каждым годом становились лучше. К пятидесяти годам, когда шестилетний сын пошёл в школу, я уже в совершенстве овладел японским языком и говорил практически без акцента.