Агент погладил звезду на переплете, потом откинулся на спинку стула, и взгляд его начал бродить по волшебным предметам, собранным в сырой и пыльной Камере чудес, куда сегодня он явился задолго до восхода солнца.
Клейтон вздохнул и снова уставился на книгу. Сколько лет прошло, а она по-прежнему была для него загадкой. Мало того, загадка эта со временем делалась все более запутанной, подумал он, вспомнив Баскервиля. Несколько месяцев тому назад чудной старик пришел к нему в Скотленд-Ярд и признался, что попал сюда из параллельного мира, из того мира, каждый обитатель которого имеет своего двойника. Он, например, был копией писателя Г.-Дж. Уэллса, хотя копией сильно постаревшей, как агент и сам мог убедиться. К тому же в родной для него реальности Баскервиля связывала дружба с другим Клейтоном. На месте агента всякий выставил бы старика вон, обозвав сумасшедшим, но работа Клейтона как раз в том и заключалась, чтобы выслушивать сумасшедших; поэтому он пригласил Баскервиля садиться, запер дверь и минут через десять пришел к выводу, что посетитель говорит правду. Да и как было ему не поверить, если он рассказал, что двойник Клейтона потерял руку в жестокой схватке с женщиной, которую любил и чей портрет висит у него в подвале. Целый час агент завороженно слушал про приключения Баскервиля, теперь пришедшего просить о помощи, поскольку вот уже два года как его преследуют какие-то странные убийцы. Одна деталь из их описания заставила Клейтона насторожиться: у преследователей имелась на рукояти трости та же звезда, что и на переплете “Карты хаоса”. Клейтон тотчас показал книгу старику. Тот признал, что символы схожи, но больше ничего ни про звезду, ни про книгу добавить не смог.
После его ухода агент послал патрульных прочесать пустошь и поискать мужчин, которые отвечали бы описанию: невероятно высокие, всегда закутанные в длинный плащ, на голове – широкополая шляпа, в руках – необычная трость. Сам же Клейтон все эти месяцы не выпускал из поля зрения человека, назвавшегося Уэллсом из другого мира. Он, по его словам, служил кучером у знаменитого миллионера Монтгомери Гилмора, который погрузился в бездну отчаяния после гибели в автомобильной катастрофе Эммы Харлоу. Из-за этой трагедии Клейтон стал чуть менее строго судить Гилмора, но по-прежнему не выносил его. Агент даже прекратил расследование – исключительно во имя такой непонятной вещи, как любовь, хотя до сих пор краснел, вспоминая аргументы, пущенные в ход явившимся к нему по этому поводу Уэллсом. Следить же за Баксервилем стало смертельно скучно – его хозяин целыми днями пил до потери рассудка то дома, то в гостях у четы Уэллсов, поэтому кучер в основном сидел сложа руки у себя в комнате. Так что Клейтон в конце концов оставил без присмотра и Баскервиля, и Гилмора, поскольку не мог и дальше жертвовать прочими делами ради расследования, уже давно положенного начальством под сукно.