«Дорогая Нея!
Я очень рада была узнать, что тебе нравится учиться в Фолкноре и что ты привыкаешь к климату и местному укладу жизни. Жаль только, что магия смерти требует от тебя таких жертв. Я тут поспрашивала, как с активацией справляются наши жрецы. Мне посоветовали почитать эту книгу, чтобы понять. Возможно, ты сможешь найти в ней что-то полезное для себя и у тебя получится делать активацию по-своему. Ведь ты дочь жреца Виты, твоя Сила имеет другую природу.
И еще у меня для тебя новость. Хорошая она или плохая, решать тебе. Может быть, и не стоит об этом писать, но рано или поздно ты все равно узнаешь. Уж лучше от меня. К тому моменту, как ты получишь это письмо, Роан уже будет женат. Его новое обручение было объявлено на следующий день после твоего отъезда. На этот раз долго ждать он не стал. Девушка из хорошей, состоятельной семьи, но, конечно, не дочь жреца. Мне ее уже жаль. Знаешь, сейчас я как никогда рада тому, что обручение с Фолкнором разрушило твою помолвку с этим парнем. Вероятно, ты со мной не согласишься, но я считаю, что такой человек будет паршивым мужем.
Береги себя. И помни, что я всегда готова тебе помочь.
Роза».
Возможно, получи я это письмо вчера, я бы восприняла новость о свадьбе Роана спокойнее. Но после всего, что произошло сегодня, она выбила меня из колеи. Словно это стало последней каплей к несправедливому гневу жениха и подозрениям в адрес отца.
С такой скоростью Роан мог жениться только при одном условии: все это время у него был кто-то еще. Все эти годы, что он ухаживал, улыбался, говорил о своей любви ко мне, он врал. Уж не знаю, что он при этом врал той другой девушке, но определенно держал нас обеих за влюбленных дурочек. Коими мы и были, если задуматься. Теперь мне стало понятно его обвинение в наш последний разговор: так поступал он, держал другую девушку «про запас». Роан не просто предал меня, даже не попытавшись отстоять нашу помолвку. Он никогда меня не любил. Я была для него более выгодным вариантом.
От осознания этого я почувствовала себя невозможно глупой и совершенно никому не нужной. Сложила письмо и спрятала его между страницами книги. Пальцы плохо слушались, а глаза то и дело заволакивала пелена, но я упрямо смаргивала ее, не желая реветь при Долорсдоне и лакее. Десерт — восхитительный крем с карамельным вкусом — так и бросила едва тронутым. Поскольку ужинала одна, я могла просто встать и, ни с кем не прощаясь, покинуть столовую, прижимая книгу к груди.
Лишь в своей комнате я разрешила себе поплакать, но слезы из глаз так и не полились. Грудь одновременно болезненно сдавливало снаружи и распирало изнутри, мне было тяжело дышать, но заплакать не получалось. Горькие мысли снова метались в голове, заставив забыть о домашнем задании.