— Лучку бы добавить, — совершенно неожиданно прервал его тираду Федор Павлович. У него у самого-то вырвались данные слова непроизвольно.
— А? — Касатик повернул голову.
— В фарш, говорю, луку репчатого. — Лавр кивнул на миску, в которой бродили руки законника. — Собакам очень полезно для пищеварения. Вредные микробы дохнут. И глиста гонит.
В глазах Касатика вспыхнула неподдельная заинтересованность.
— А чего? Надо попробовать, — решил он. — Лук чуть потушится, остроту потеряет, духом мясным пропитается. Сожрет. Натуральный продукт. Отечественный… — Вор в законе расплылся в одобрительной улыбке. — Достань-ка в том шкафу, внизу. И шкурку сдери.
Лавр нагнулся к самому нижнему ящику встроенного шкафа, расположенного непосредственно у него за спиной, и достал одну луковицу. Мысленно Федор Павлович порадовался, что столь незамысловатым образом ему удалось разрядить атмосферу на кухне криминального авторитета.
— Доверяешь? — Лавриков взялся за один из ножей на столе.
— Нет, — просто ответил Касатик. — Заплакать боюсь. Лет двадцать не плачу. Слезные каналы все, наверно, усохли. И ни к чему их смачивать.
Ответ вполне устроил Лавра. С ножом и луковицей он отошел к раковине и на удивление ловко и быстро расправился с поставленной перед ним задачей. Прямо в ладони он рассек головку лука на несколько частей, сунул под струю воды и только после всех этих манипуляций протянул хозяину плод своих трудов. Касатик с любопытством следил за происходящим.
— На, — сказал Федор Павлович. — Теперь не защиплет.
— Ловко получилось, — невольно восхитился вор в законе.
Лавр хитро прищурился.
— А бывает, я заранее знаю, — отреагировал он, все еще стоя возле раковины. — Не получится ничего, один вред.
Намек был слишком прозрачным, чтобы Касатик не сумел его уловить.
— Вред мне от тебя без надобности, Лавр. — Он бросил лук в общую миску. — Наши дорожки — параллельные. Не захотел — договорились. Гуляй без Хомута. А на этого козыря охоторядского и правда любая шестерка выйдет. Сильно жадный… — Решение авторитетом было принято окончательно и бесповоротно. — Только руки вытри сначала и отмерь мне двести граммов овсянки. Вон стакан, потоньше. Но без горки чтоб, ровно по краешку.
— Отмерим двести без горки, — улыбнулся Лавриков. — Доза привычная…
У депутата будто гора с плеч свалилась. Давно он не чувствовал такого облегчения. Тем более после всех этих треволнений последних дней.