— Н-да-с… — протянул он. — Полная жопень получается…
— Выбирай, пожалуйста, выражения! — недовольно осадил отпрыска Федор Павлович.
— Пожалуйста… — Сын стянул с переносицы очки и интенсивно потер подуставшие за день глаза. — «Не люди, а подобие зверей, гасящие пожар смертельной розни струями красной жидкости из жил!..» — процитировал он вполголоса и тут же поспешил добавить во избежание какого-либо непонимания со стороны собеседников: — Выражаюсь не я. Шекспир. Устраивает?
Ему никто не ответил. На некоторое время за столом повисло тягостное молчание, в течение которого Лавриков, утомленный своей предыдущей длинной тирадой, выудил-таки сигарету и с чувством закурил ее. И так уже предостаточно за последний час испытал силу собственной воли. Пора и расслабиться. Чиркнула спичка, оранжевый огонек весело лизнул кончик сигареты, и Федор Павлович блаженно втянул дым в легкие. Санчо бессмысленно следил за его нехитрыми манипуляциями, но по глазам Александра было видно, что думает в этот момент он о чем-то другом. Мысли его не касались слабой или сильной воли лавровского характера.
— Кстати, о Шекспире… — протянул Мошкин, взгромождая на столешницу свои массивные локти и подпирая ладонями подбородок. — По ходу дела я у ребят Косаткиных узнал: они пришлого потом от дома до дома довели. Адресочек имеется.
— Что это дает? — безучастно вопросил Лавриков.
Он заранее знал о том, какое предложение сейчас последует от верного соратника. В подобных ситуациях Санчо всегда славился тем, что любил предлагать радикальные решения. Как говорится, особо не мудрствуя и не пытаясь без необходимости усложнять и без того непростые события. Однако такая альтернатива не всегда устраивала Федора Павловича.
Санчо не подкачал и в этот раз. Разогнав рукой едкий дым от лавровской сигареты, он состроил самое свирепое выражение лица, на какое только был способен, и глухо произнес:
— Загасить… Пугнуть этими струями жидкости…
Увлеченная дискуссией троица не обратила внимания на то, как в темноте сада к месту их штаба бесшумно приблизился Кирсанов. Даже Лавриков со своим природным чутьем и обостренным слухом сумел каким-то образом упустить из виду этот аспект. А Иван тем временем, двигаясь сначала на свет керосиновой лампы, остановился под яблоней, не дойдя до заветного стола нескольких шагов. Он замер в тени, оставаясь незамеченным для Лавра и остальной компании, в то время как сам имел уникальную возможность видеть заговорщиков и слышать каждое произносимое ими слово.
Предложение Мошкина повисло в воздухе, так и не найдя отклика в душах и сердцах соратников. Лавриков лишь беспечно отмахнулся и уставился на кончик тлеющей сигареты, зажатой в правой руке между средним и указательным пальцами. Федечка же, помолчав секунды три, соизволил-таки отреагировать на последнюю фразу Александра. Правда, совсем не так, как хотелось последнему.