— Как?.. — только и спросил он, но собеседник его прекрасно понял.
— Так же, как и я… — поморщился Семирядин. — Убийство способом неучастия… Сашка иногда выпивал. И потерял папочку… Грош ей цена была со всем содержимым. Но Владимир Леонидович воспользовался ситуацией, быстро провел решение, по которому лидер компашки на месяц полностью отстранялся от всех дел. Легкое такое профилактическое наказание. Хотя твой отец знал, куда уйдет на этот месяц первый номер. — Андрей загасил сигарету и снова взялся за пиво. — Все он прекрасно знал!.. Через три недели беспросветного пьянства Саша выбросил себя из жизни. Что и требовалось номеру два, который автоматом переместился на вакантное место.
— Что значит «выбросил себя»?
Поверить во все только что услышанное Ивану было крайне сложно. Никогда прежде он не слышал ничего подобного ни от отца, ни от кого-либо еще. Нелепая какая-то история, из которой выходило, что его родитель по меньшей мере подлец. Ну как тут можно оставаться безучастным? Тем более двенадцатилетнему мальчику. Задавая новый вопрос, Кирсанов и сам был готов предугадать ответ. Понимал это и Семирядин. Он согласно замотал подбородком. Глаза Андрея Матвеевича уже осоловели от только что выпитого пива.
— Буквально значит, Ванюша… — протянул он. — Человек открыл окно на шестнадцатом этаже, встал на подоконник и решил уподобиться птице. Но мы не птицы, — философски заключил Семирядин. — Мы разбиваемся при таком способе спуска с большой высоты… Не веришь?
— Не верю, — с трудом выдавил из себя Кирсанов.
— Так проверь, мальчик! — охотно и даже как-то весело предложил ему единственный оставшийся в живых основатель «Империи». — Осталась семья, которая живет все в той же шестнадцатиэтажной башне и смотрит на небо через все то же окно, потому что нет денег сменить квартиру вместе с окном.
Иван нервно сглотнул набежавшую слюну. Комок, застрявший в горле, упорно не желал проскакивать дальше. Похоже на то, что Андрей Матвеевич не собирался лукавить и изворачиваться. Говорил именно то, что думал. У каждого человека рано или поздно наступает такой момент искренности. Кульминационный момент, можно сказать. Когда уже просто не хватает сил копить все это внутри себя и задыхаться от подобного ощущения. Но Кирсанов был намерен убедиться во всем до конца, не полагаясь только на интуицию и на слова сидевшего перед ним далеко не трезвого человека.
— И вы скажете мне, где эта башня? — Мальчик подался вперед, собираясь в следующую секунду подняться на ноги. — И квартира?
То ли для приличия, то ли еще по каким причинам, но Андрей Матвеевич немного подумал над поставленным вопросом. Однако колебания эти были недолгими. Семирядин расплылся в идиотской улыбочке и утвердительно тряхнул головой.