Кому после этого можно доверять?
Джегер открыл рот. И в последний момент поперхнулся уже готовыми вырваться словами. Он понял, что, позволив себя сломать, предаст родных.
Уилл не сомневался: он никогда не поступит так по отношению к жене и сыну.
Он должен был стоять на своем.
— Я не знаю, о чем вы говорите.
Серый человек поднял брови. Это была единственная за все время спонтанная реакция, которую он позволил себе продемонстрировать. Он явно удивился.
— Я здравомыслящий и терпеливый человек, — выдохнул он. — Я дам тебе еще один шанс. Предложу еще один шанс твоей семье. — Пауза. — Скажи мне, когда прибудут твои друзья. Кого именно нам следует ожидать? И как мы их узнаем?
— Я не могу ответить…
— Слушай, если ты откажешься сотрудничать, твоя жизнь очень осложнится. И жизнь твоей семьи тоже. Так что все весьма просто. Ответь на мои вопросы. Когда прибудут твои друзья? Кто они? Как мы их сможем узнать?
— Я не могу…
Серый человек щелкнул пальцами, оборвав Джегера на полуслове. Он посмотрел на головорезов.
— Довольно. Все кончено. Уведите его.
На голову Джегера снова опустили черный мешок. Его локти соединили и вздернули вверх, отчего подбородок прижался к груди.
Мгновение спустя он уже был на ногах и его волокли к выходу из комнаты, как изорванную тряпичную куклу.
Ирина Нарова, которая, словно зачарованная, наблюдала за происходящим из-за стеклянной перегородки в виде двустороннего зеркала, с ужасом смотрела на то, как Джегера выволакивают из комнаты.
— А ты, похоже, не в восторге? — произнес чей-то голос.
Это был Петер Майлс. Пожилой мужчина, которого Джегер считал застреленным в лесу.
— Не в восторге, — пробормотала Нарова. — Я думала, это необходимо, но… Сколько можно? Вы хотите его доконать?
Старик развел руками.
— Ты сама сказала нам, что его необходимо проверить. Эта зацикленность на жене и ребенке… его отчаяние и чувство вины… Все это может подтолкнуть человека к таким вещам, на которые он в иных обстоятельствах не способен. Любовь — могучее чувство. Любовь к ребенку, возможно, — самое могучее из всех существующих.
Нарова обмякла в кресле.
— Осталось еще совсем немного, — ободрил ее Петер Майлс. — Основные испытания он уже прошел. Если бы с ними не справился, его бы уже не было с нами.
Нарова угрюмо кивнула, явно погруженная в мрачные мысли.
Раздался стук в дверь. Появившийся на пороге человек был гораздо старше Майлса. Он опирался тростью о пол, а на его морщинистом лице читалась озабоченность. Казалось, ему за девяносто, однако глаза под густыми кустистыми бровями были живыми и блестящими.