Да, потеряй мы хоть часть этих парков и дворцов, мы просто обеднили бы государство, лишив себя возможности видеть настоящее искусство на природе, в полотнах, в резном дереве, каменной архитектуре. Само существование подобных парков служит рождению многих других, не менее возвышенных и благородных.
Впрочем, дело не только в примерах классической парковой архитектуры. Сохранение самых красивых уголков на советской земле разве не служит призывом к украшению всей нашей земли, достижению того широкого понятия, которое вложено в слова «цветущий край», прозвучавшие с трибуны XXV съезда КПСС?
Благородное стремление сохранить уникальные парки и дворцовые ансамбли побудило руководителей Ленинградской области и города сразу же после снятия блокады в начале 1944 года заняться восстановлением драгоценных пригородов — Петродворца, Пушкина, Павловска, Гатчины, Ломоносова.
Ленинград, сам сильно пострадавший от войны и блокады, сумел выделить средства для работы над проектами восстановления. Были привлечены творческие союзы архитекторов и художников, все старые сотрудники парков и дворцов. Училище имени Мухиной занялось подготовкой мастеров-реставраторов, которых оставалось очень немного. Со всей России съехались на конкурсный экзамен художники, резчики по дереву, мастера золочения, скульпторы. Началась работа с заглядом в будущее.
А тем временем среди руин сожженных и поруганных творений Растрелли, Кваренги, Камерона, Баха, Нееловых, Земцова, Стасова в городе Пушкин уже бродил архитектор по призванию и подготовке — небольшой, ладный и худощавый Александр Александрович Кедринский. Взгляд его был мрачным, на душе тяжесть. Он стоял в Тронном зале с обгоревшими стенами и без потолка, сидел в пустой, с пробитыми стенами дворцовой церкви, часами не выходил из парка, где четвертая часть деревьев была вырублена, а каждые восемь из десяти ранены. Он видел ограбленные и загаженные павильоны. Конюшни в знаменитых камероновских Холодных банях. Даже с Чесменской колонны сняты и увезены бронзовые доски, повествующие о воинской славе России, как будто этим можно умалить саму славу.
По вечерам Кедринский сидел в своей комнате все с тем же мрачным лицом, осматриваясь невидящими глазами. Руины… С чего начать? С кем работать?..
Встреча с Верой Владимировной Лемус — хранителем дворца и парка, которая проявила нечеловеческую волю и расторопность, сумев вывезти в тыл, зарыть на месте, спрятать многие уникальные, невосстановимые шедевры искусства, — эта встреча несколько приободрила Кедринского. Не все потеряно!