Прижавшись к дверце, мальчик вдруг выкрикнул:
– Знаете что! Вы сделали из нее шлюху! Она была нормальной. И с отцом у них все было хорошо. Зачем вы влезли? Незамужних мало, что ли?
«Если врезать ему за «шлюху», он этого не забудет. И найдет способ сообщить Маше». Матвей заставил себя загнать ярость поглубже внутрь, как сглатывают подступившую тошноту.
И отозвался без видимого раздражения:
– Никогда не хотел прослыть «нормальным». Разве это не скучно? Твоя мама не была нормальной. Это почти то же, что быть заурядной.
– Нет!
– Да. Ты сам ненормальный. Хотя бы потому, что так сражаешься за свою семью.
«Черт бы тебя побрал!» – добавил он про себя.
Взгляд Стаса резко изменился. Что-то в нем дрогнуло: то ли зародилась улыбка, то ли раскалилась ярость. Это тайное движение тут же исчезло, но Матвей успел его заметить. Вот только не понял значения этой мимолетной перемены…
– А вы-то что здесь делали? – помолчав, спросил Стас.
Подозрительность сделала его голос неприятно скрипучим. Казалось, будто на соседнем сиденье старик-попутчик сетует на жизнь. Такой голос в новогоднюю ночь был у Аркадия. Это было смешно.
Матвей отозвался с юношеской пронзительностью, а потом подумал, что это прозвучало еще смешнее:
– Я-то? Изучал ваш древний город. Я ведь жутко любознательный, чтоб ты знал!
– Нечего смеяться над нашим городом, – сурово пресек Стас. – Ваш тоже не намного древнее!
Не колеблясь, Матвей отрекся:
– А тот тоже не мой. Моя малая родина затерялась в бескрайних северных снегах.
– Так вы – чукча? – оживился мальчик.
Ударив себя в грудь, Матвей произнес с гордостью:
– Угадал, однако! Мы, чукчи, однако, все светловолосые и зеленоглазые!
Но Стас не унимался:
– Вы жили в юрте?
– В чуме. Строганину ели, однако. И мылись целых два раза: при рождении и после смерти.
Не удержавшись, Стас тихо фыркнул, тут же разозлившись на себя за это.
– Думаете, с нами ей не было весело?
– Нет, с вами не соскучишься, это я уже понял.
– Так что вы делали в этом районе? – нотки юного помощника полиции позвякивали в голосе подростка.
Скосив глаза, Матвей усомнился, может ли говорить с ним всерьез, и все же ответил правдой:
– Я пытался поймать тень ее детства.
– Маминого?
– Когда узнаешь о детстве человека, начинаешь лучше его чувствовать…
Мальчик процедил:
– Зачем? Все говорят, что вы все равно ее бросите.
Не удивившись, Матвей продолжил:
– Потому что я моложе, богаче… И потом, один развод у меня уже имеется на совести.
– С мамой у вас не может быть развода, – сухо напомнил Стас. – Вы не женаты. По-моему, она и не собирается разводиться с папой…